рынок Jean–Talon г.Монреаль
четверг, 28 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
"Поражаюсь этой непринужденности работников культуры, нести светлое и хорошее исскуство в массы, совершенно бесплатно для этих самых масс. Вот например 11 сентября на одном из самых крупных рынков Жан–Талон (Jean–Talon) г.Монреаль, посреди дня зашифрованные под продавцов оперные певцы, застали врасплох покупателей, начав исполнять отрывки известных опер! Красота получилось, что скажете?"
рынок Jean–Talon г.Монреаль
рынок Jean–Talon г.Монреаль
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
28.10.2010 в 10:00
Пишет Diary best:Пишет E_a_s_y:
URL записи
(не свое)
URL записиПредстваление в честь 600-летия охренеть, 600 лет астрологических часов на городской ратуше. Прага.
The 600 Years from the macula on Vimeo.
(не свое)
Не Бест? Пришли лучше!
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Доброй вам ночи.
Доброго дня.
Вечера. Утра. Рассвета.
Доброго времени вам от меня
Той, кем написано это.
Доброго здравия, доброй любви,
Доброго чувства и мысли.
Доброго вам, дорогие мои.
Доброго. Что бы не было.
Доброго дня.
Вечера. Утра. Рассвета.
Доброго времени вам от меня
Той, кем написано это.
Доброго здравия, доброй любви,
Доброго чувства и мысли.
Доброго вам, дорогие мои.
Доброго. Что бы не было.
среда, 27 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Весьма депрессивное и истерическое стихотворение. Просто так, накатило. читать дальше
вторник, 26 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Прочитала интересный "снижны" пост на Бесте. Задумалась.
Я всегда считала, что я много читаю. Познавалось это, конечно, в сравнении со своими одногодками, с тем поколением, у которых были только книги, я, конечно, не сравнюсь. Но мне нравилось читать.
И сечйас нравится. Правда от обилия возможной литературы я просто теряюсь и не знаю, что взять в руки. Когда книг было мало - вес было просто. Когда их много - задача усложнилась. Я не хочу читать новое фэнтези - немного приелось, хочется что-то из классики... то есть просто художественную книгу.
Пытаюсь читать Павича - но словарик идет туго. "Мужчины с Марса, женщины Венеры" - никак не дочитается. "Ричарда" Скотта я не осилила, теперь вот думаю, что все-таки почитать.
Из современного хочется почитать Марка Леви - он мне нравится, из нашего - все-таки добраться до Стругацких. Но для начала хочется чего-нибудь очень интересного и легкого...
Вспомнилось, как я дочитывала "Поющие в терновнике". До трех ночи, на кухне, на полу у батареи, со слезами на глазах и невероятной эйфорией...
Я всегда считала, что я много читаю. Познавалось это, конечно, в сравнении со своими одногодками, с тем поколением, у которых были только книги, я, конечно, не сравнюсь. Но мне нравилось читать.
И сечйас нравится. Правда от обилия возможной литературы я просто теряюсь и не знаю, что взять в руки. Когда книг было мало - вес было просто. Когда их много - задача усложнилась. Я не хочу читать новое фэнтези - немного приелось, хочется что-то из классики... то есть просто художественную книгу.
Пытаюсь читать Павича - но словарик идет туго. "Мужчины с Марса, женщины Венеры" - никак не дочитается. "Ричарда" Скотта я не осилила, теперь вот думаю, что все-таки почитать.
Из современного хочется почитать Марка Леви - он мне нравится, из нашего - все-таки добраться до Стругацких. Но для начала хочется чего-нибудь очень интересного и легкого...
Вспомнилось, как я дочитывала "Поющие в терновнике". До трех ночи, на кухне, на полу у батареи, со слезами на глазах и невероятной эйфорией...
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
26.10.2010 в 10:00
Пишет Diary best:Пишет Nusharik:
URL записи(С)перто.
чудаки
Потырено у Аяме^^
спасибо))
Картинка просто шикарна!!
*_____*
(не свое)
URL записичудаки
Потырено у Аяме^^
спасибо))
Картинка просто шикарна!!
*_____*
(не свое)
Не Бест? Пришли лучше!
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Иногда нас не отпускают старые связи.
Мы вспоминаем о людях, с которыми когда-то не удалось договорить, что-то доделать. Это называется "не отработанный" человек, и он у тебя так и будет в мыслях возникать, пока ты его не отработаешь. Это может быть простой разговор, причем даже с кем-то другим, встреча, долгое размышление, ты просто должен к чему-то прийти. Поставить точку в конце любого предложения.
Иногда это трудно. Иногда так легко, что даже страшно. Некоторые людей не хочется отрабатывать, других вроде хочетс яи вроде надо, но как-то "а пусть еще повисят". Тут все зависит от нас самих. Хулы и так и так не будет.
Лично для себя повторяю. Хулы не будет.
Хулы не будет.
Да, да, это та самая цитата.
Мы вспоминаем о людях, с которыми когда-то не удалось договорить, что-то доделать. Это называется "не отработанный" человек, и он у тебя так и будет в мыслях возникать, пока ты его не отработаешь. Это может быть простой разговор, причем даже с кем-то другим, встреча, долгое размышление, ты просто должен к чему-то прийти. Поставить точку в конце любого предложения.
Иногда это трудно. Иногда так легко, что даже страшно. Некоторые людей не хочется отрабатывать, других вроде хочетс яи вроде надо, но как-то "а пусть еще повисят". Тут все зависит от нас самих. Хулы и так и так не будет.
Лично для себя повторяю. Хулы не будет.
Хулы не будет.
Да, да, это та самая цитата.
понедельник, 25 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
18.10.2010 в 20:45
Пишет Sertap:Шикарный у девочки голос. Судьи странные — первая песня была шикарная, зачем заставлять ее петь еще что-то... Хорошо хоть прошла на следующий этап.
видеоролик
URL записивидеоролик
воскресенье, 24 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
И остывает недопитый чай
Ночь вступила в свои права. Последние крохи живого света исчезли, уступая место сумеркам. Солнце, необычайно яркое на закате, окрасило горизонт и тут же исчезло, луна же наоборот, почувствовал превосходство над старшей сестричкой, сделалась ярче и больше. Даже тучи разбежались в стороны, давая ей шанс покрасоваться. Затихли звуки дневного города, не было слышно ни криков детей, ни шума машин, ни звуков повседневной жизни, на смену им пришла тишина, легкий говорок ночных прохожих и свист пролетающих мимо одиноких машин. Во всех домах горели окна, можно было рассмотреть за неплотно задвинутыми шторами силуэты людей, вернувшихся домой после рабочего дня. Даже ветер изменился, вместо горячего южного брата, он сделался тихим и незаметным сыном запада, который приятно холодит лицо и неосмотрительно оставленные без перчаток руки. Прохладно.
Я поплотнее запахнулась в куртку, застегнув молнию до придела и натянув на голову капюшон, но теплее не стало. Правду сказать, я совсем не была против холода, но мой организм не так давно справившийся с простудой следовало беречь, чем собственно я и занималась.
Во дворе дома никого не было, красочные лавки пустовали, даже вездесущие кошки решили остаться в подвалах. Я подошла к подъезду и привычным движением нажала три кнопки на домофоне. Дверь утвердительно пискнула и открылась. Я вошла в подъезд, вызвала лифт и забрала почту из ящика, явно переполненного. Безразличным взглядом, проглядев рекламные объявления и рекламы, я сунула газеты подмышку и одной рукой открыла дверь своей квартиры. В лицо дохнуло запахом корицы и зеленых яблок.
Я не стала включать свет. За пять лет даже ребенок выучит, что где стоит. Куртку в шкаф, сапоги на полку для обуви, сумку на столик, себя в комнату. Сменив надоевшую рабочую одежду на старые облезлые джинсы и спортивную кофту, я прошла на кухню. Щелкнула чайником, вытащила из шкафа чашку, блюдце, сахарницу и маленькую корзинку с пряниками, поставила все это на стол, бросила в чашку пакетик и маленькую половинку дольки лимона, для привкуса. Не хочу заваривать чай, попью такой.
Из приоткрытого окна дул ветерок, теребя распущенные волосы и остужая чай. Я сидела на высоком стуле около столика-приставки, которые часто приделывают к покупным кухням. Прямо передо мной находилось окно, большое, светлое, не занавешенное ни вульгарной шторой, ни пресной тюлью. За окном кончались сумерки, и начиналась ночь. Над крышей соседнего дома зависла круглобокая красавица-луна, слева виднелся Ковш Медведицы, Звездный Мост, в окружении других звезд.
Тоскливо то как. Работа – дом. Дом – работа. Редкие выезды по входным куда-нибудь загород или походы в кино ни как не разбавляют эту пресность. Говорят, что обычно люди требуют хлеба и зрелищ. Мне хлеба не надо, ибо он всему голова, мне бы соли чуток. Или сахара на крайний случай. Мне бы…
Мне бы намазаться белладонной и улететь в ночь, подобно Маргарите Булгакова…
Мне бы волшебные башмачки, способные перенести куда хочешь, как у Элли из «Страны Оз»…
Мне бы волшебную палочку, ковер-самолет или пусть даже сапоги скороходы…
Хоть бы что ли Мефистофель, да какой-нибудь контракт… О! Уже начинаю песни цитировать, еще бы вспомнить откуда это.
Прав был писатель Макс Фрай, чьи книги в беспорядке раскиданы по всему моему дому. Призывают люди своих демонов. Хоть раз в жизни, волчьими глазами смотря на луну, но призывают. У меня волчьи глаза, холодный ум тридцатилетней тетки и горячее сердце маленькой девочки. Когда же это случится? Когда придет он, ангел или демон, не важно. Когда же?
Я сижу перед окном и с тоскою смотрю на ночную улицу. Мои пальцы крепко обнимают горячие бока чашки, а губы до сих пор сухие. Я сижу и смотрю. Грею руки о чай.
И когда на окно падает тень расправленного крыла, и створка распахивается во всю ширь, я улыбаюсь одними глазами.
- Я давно жду тебя. Я рада, что ты пришел.
В моих руках неспешно остывает не выпитый чай.
30 октября 2007 года 21:44

Вспоминаю, как это было написано
Ночь вступила в свои права. Последние крохи живого света исчезли, уступая место сумеркам. Солнце, необычайно яркое на закате, окрасило горизонт и тут же исчезло, луна же наоборот, почувствовал превосходство над старшей сестричкой, сделалась ярче и больше. Даже тучи разбежались в стороны, давая ей шанс покрасоваться. Затихли звуки дневного города, не было слышно ни криков детей, ни шума машин, ни звуков повседневной жизни, на смену им пришла тишина, легкий говорок ночных прохожих и свист пролетающих мимо одиноких машин. Во всех домах горели окна, можно было рассмотреть за неплотно задвинутыми шторами силуэты людей, вернувшихся домой после рабочего дня. Даже ветер изменился, вместо горячего южного брата, он сделался тихим и незаметным сыном запада, который приятно холодит лицо и неосмотрительно оставленные без перчаток руки. Прохладно.
Я поплотнее запахнулась в куртку, застегнув молнию до придела и натянув на голову капюшон, но теплее не стало. Правду сказать, я совсем не была против холода, но мой организм не так давно справившийся с простудой следовало беречь, чем собственно я и занималась.
Во дворе дома никого не было, красочные лавки пустовали, даже вездесущие кошки решили остаться в подвалах. Я подошла к подъезду и привычным движением нажала три кнопки на домофоне. Дверь утвердительно пискнула и открылась. Я вошла в подъезд, вызвала лифт и забрала почту из ящика, явно переполненного. Безразличным взглядом, проглядев рекламные объявления и рекламы, я сунула газеты подмышку и одной рукой открыла дверь своей квартиры. В лицо дохнуло запахом корицы и зеленых яблок.
Я не стала включать свет. За пять лет даже ребенок выучит, что где стоит. Куртку в шкаф, сапоги на полку для обуви, сумку на столик, себя в комнату. Сменив надоевшую рабочую одежду на старые облезлые джинсы и спортивную кофту, я прошла на кухню. Щелкнула чайником, вытащила из шкафа чашку, блюдце, сахарницу и маленькую корзинку с пряниками, поставила все это на стол, бросила в чашку пакетик и маленькую половинку дольки лимона, для привкуса. Не хочу заваривать чай, попью такой.
Из приоткрытого окна дул ветерок, теребя распущенные волосы и остужая чай. Я сидела на высоком стуле около столика-приставки, которые часто приделывают к покупным кухням. Прямо передо мной находилось окно, большое, светлое, не занавешенное ни вульгарной шторой, ни пресной тюлью. За окном кончались сумерки, и начиналась ночь. Над крышей соседнего дома зависла круглобокая красавица-луна, слева виднелся Ковш Медведицы, Звездный Мост, в окружении других звезд.
Тоскливо то как. Работа – дом. Дом – работа. Редкие выезды по входным куда-нибудь загород или походы в кино ни как не разбавляют эту пресность. Говорят, что обычно люди требуют хлеба и зрелищ. Мне хлеба не надо, ибо он всему голова, мне бы соли чуток. Или сахара на крайний случай. Мне бы…
Мне бы намазаться белладонной и улететь в ночь, подобно Маргарите Булгакова…
Мне бы волшебные башмачки, способные перенести куда хочешь, как у Элли из «Страны Оз»…
Мне бы волшебную палочку, ковер-самолет или пусть даже сапоги скороходы…
Хоть бы что ли Мефистофель, да какой-нибудь контракт… О! Уже начинаю песни цитировать, еще бы вспомнить откуда это.
Прав был писатель Макс Фрай, чьи книги в беспорядке раскиданы по всему моему дому. Призывают люди своих демонов. Хоть раз в жизни, волчьими глазами смотря на луну, но призывают. У меня волчьи глаза, холодный ум тридцатилетней тетки и горячее сердце маленькой девочки. Когда же это случится? Когда придет он, ангел или демон, не важно. Когда же?
Я сижу перед окном и с тоскою смотрю на ночную улицу. Мои пальцы крепко обнимают горячие бока чашки, а губы до сих пор сухие. Я сижу и смотрю. Грею руки о чай.
И когда на окно падает тень расправленного крыла, и створка распахивается во всю ширь, я улыбаюсь одними глазами.
- Я давно жду тебя. Я рада, что ты пришел.
В моих руках неспешно остывает не выпитый чай.
30 октября 2007 года 21:44

Вспоминаю, как это было написано
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Увидела в сообществе дизайнов этот дизайн - и не удержалась. Так захотелось его поставить, что я даже подключила CSS. Девицы достаточно легкомысленный народ - если нам хочется хорошо выглядить, мы бросаем на это все силы. Если мы хотим, чтобы хорошо выглядел наш дневник - мы изучаем все состовляющие.
Под предлогом корректировки эпиграфа, внимательно изучила его содержимое. С удивлением обнаружила в "Записках" - "Праздники каждого дня", которые считала утерянными. Выставила их на первый план. Подкоректировала содержимое самих "Записок" (долго думла, что писать после "с", - "е", "э" или "о"), все равно все подряд их не читают, а по теме "Творчество" можно найти намного больше интересного.
Изменила цитату от Баха. Кажется нашлась нужная цитата, которая может послудить той соломинкой, при помощи которой выбрались из болота ни один десяток человек.
Вообщем понятно, что я веселилась от души.
Теперь стоит найти завалявшийся где-то горячий шоколад, поставить джаз и пойти перечитать что ли свои записки...
Под предлогом корректировки эпиграфа, внимательно изучила его содержимое. С удивлением обнаружила в "Записках" - "Праздники каждого дня", которые считала утерянными. Выставила их на первый план. Подкоректировала содержимое самих "Записок" (долго думла, что писать после "с", - "е", "э" или "о"), все равно все подряд их не читают, а по теме "Творчество" можно найти намного больше интересного.
Изменила цитату от Баха. Кажется нашлась нужная цитата, которая может послудить той соломинкой, при помощи которой выбрались из болота ни один десяток человек.
Вообщем понятно, что я веселилась от души.
Теперь стоит найти завалявшийся где-то горячий шоколад, поставить джаз и пойти перечитать что ли свои записки...
суббота, 23 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Имела интересный разговор по теме Богов и религий. Несколько категоричный, но новая теория покрыла многие непонятки и шытые белыми нитками объяснения.
На всякий случай для себя ключевые моменты:
- Один Бог в нескольких ипостасях;
- Каждая ипостась для человека - это отдельный Бог;
- Театрализованная религия греков
- Самостоятельно писаные пантеоны.
На всякий случай для себя ключевые моменты:
- Один Бог в нескольких ипостасях;
- Каждая ипостась для человека - это отдельный Бог;
- Театрализованная религия греков
- Самостоятельно писаные пантеоны.
пятница, 22 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Танго
Х.Л.Борхес
Перевод Б.Дубина
Из книги "Иной и прежний" ("El otro, el mismo") 1964
Где вы теперь? — о тех, кого не стало,
Печаль допытывается, как будто
Есть область мира, где одна минута
Вмещает все концы и все начала.
Где (вторю) те апостолы отваги,
Чьей удалью по тупикам окраин
И пригородов был когда-то спаян
Союз отчаянности и отваги?
Где смельчаки, чья эра миновала,
Кто в будни — сказкой, в эпос — эпизодом
Вошёл, кто не гонялся за доходом
И в страсти не вытягивал кинжала?
Лишь миф — последний уголь в этой серой
Золе времен — еще напомнит въяве
Туманной розой о лихой оправе,
Грозе Корралес или Бальванеры.
Где в переулках и углах за гранью
Земною караулит запустенье
Тот, кто прошёл и кто остался тенью, —
Клинок Палермо, сумрачный Муранья?
Где роковой Иберра (чьи щедроты
Церквам не позабыть), который брата
Убил за то, что было жертв у Ньято
Одною больше, и сравнял два счета?
Уходит мифология кинжалов.
Забвенье затуманивает лица.
Песнь о деяньях жухнет и пытится,
Став достоянием сыскных анналов.
Но есть другой костер, другая роза,
Чьи угли обжигают и поныне
Тех черт неутоленною гордыней
И тех ножей безмолвною угрозой.
Ножом врага или другою сталью —
Годами — вы подвержены бесстрастно,
Но, ни годам, ни смерти не подвоастны,
Пребудут в танго те, кто прахом стали.
Они теперь в мелодии, в беспечных
Аккордах несдающейся гитары,
Чьи струны из простой милонги старой
Ткут праздник доблестных и безупречных.
Кружатся львы и кони каруселей,
И видится обшарпанная дека
И пары, под Ароласа и Греко
Танцующие танго на панели
В миг, что заговорен от разрушенья
И высится скалгой над пустотою,
Вне прошлого и будущего стоя
Свидетелем смертей и воскрешенья.
Свежо в аккордах все, что обветшало:
Двор и беседка в листьях винограда.
(За каждой настороженной оградой —
Засада из гитары и кинжала.)
Бесовство это, это исступленье
С губительными днями только крепко.
Сотворены из времени и пепла,
Мы уступаем беглой кантилене:
Она — лишь время. Ткется с нею вместе
Миражный мир, что будничного явней:
Неисполнимый сон о схватке древней
И нашей смерти в тупике предместья.
Х.Л.Борхес
Перевод Б.Дубина
Из книги "Иной и прежний" ("El otro, el mismo") 1964
Где вы теперь? — о тех, кого не стало,
Печаль допытывается, как будто
Есть область мира, где одна минута
Вмещает все концы и все начала.
Где (вторю) те апостолы отваги,
Чьей удалью по тупикам окраин
И пригородов был когда-то спаян
Союз отчаянности и отваги?
Где смельчаки, чья эра миновала,
Кто в будни — сказкой, в эпос — эпизодом
Вошёл, кто не гонялся за доходом
И в страсти не вытягивал кинжала?
Лишь миф — последний уголь в этой серой
Золе времен — еще напомнит въяве
Туманной розой о лихой оправе,
Грозе Корралес или Бальванеры.
Где в переулках и углах за гранью
Земною караулит запустенье
Тот, кто прошёл и кто остался тенью, —
Клинок Палермо, сумрачный Муранья?
Где роковой Иберра (чьи щедроты
Церквам не позабыть), который брата
Убил за то, что было жертв у Ньято
Одною больше, и сравнял два счета?
Уходит мифология кинжалов.
Забвенье затуманивает лица.
Песнь о деяньях жухнет и пытится,
Став достоянием сыскных анналов.
Но есть другой костер, другая роза,
Чьи угли обжигают и поныне
Тех черт неутоленною гордыней
И тех ножей безмолвною угрозой.
Ножом врага или другою сталью —
Годами — вы подвержены бесстрастно,
Но, ни годам, ни смерти не подвоастны,
Пребудут в танго те, кто прахом стали.
Они теперь в мелодии, в беспечных
Аккордах несдающейся гитары,
Чьи струны из простой милонги старой
Ткут праздник доблестных и безупречных.
Кружатся львы и кони каруселей,
И видится обшарпанная дека
И пары, под Ароласа и Греко
Танцующие танго на панели
В миг, что заговорен от разрушенья
И высится скалгой над пустотою,
Вне прошлого и будущего стоя
Свидетелем смертей и воскрешенья.
Свежо в аккордах все, что обветшало:
Двор и беседка в листьях винограда.
(За каждой настороженной оградой —
Засада из гитары и кинжала.)
Бесовство это, это исступленье
С губительными днями только крепко.
Сотворены из времени и пепла,
Мы уступаем беглой кантилене:
Она — лишь время. Ткется с нею вместе
Миражный мир, что будничного явней:
Неисполнимый сон о схватке древней
И нашей смерти в тупике предместья.
среда, 20 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
11.10.2010 в 23:12
Пишет Джек-с-Фонарём:Успеть.
Как-то очень давно мне задали вопрос - мол, а что бы ты сделал, если узнал бы, что через неделю двинешь коньки?
Я уже тогда не был любителем рассуждать о подобных темах, но почему-то задумался. И оказалось, что за последнюю неделю жизни можно успеть уйму важных и неважных вещей, глупых и нужных. Мы насчитали штук двадцать важных - неплохо для срока в семь дней, согласен.
Но к черту болтовню о смерти. Потому что я вот вспомнил об этом разговоре, и понял - важно не то, сколько можно успеть сделать, а то, что я никогда бы не успел сделать за неделю.
Я не успел бы, вдрызг пьяный, петь в каком-нибудь дублинском караоке-баре, с пустой бутылкой чужого виски в руке, петь что-нибудь безнадежно русское, какого-нибудь фолкового "Лорда Грегори" на мотив "Greensleeves", и чтобы завсегдатаи-ирландцы подпевали, абсолютно не зная слов, но до неприличия душевно.
Я не успел бы целоваться под проливным дождем, как мечталось лет в четырнадцать и до сих пор; самым банальным образом - оба мокрые насквозь, ошалевшие от стен воды по все стороны от нас, соль на губах и теплые руки, волосы щекочут лицо; люди вокруг бегут под козырьки, прикрываются пакетами и сумками, в панике раскрывают зонты - а мы стоим на улице посреди грома и водопада и целуемся, молодые счастливые придурки, уже не видя ничего из-за заливающей глаза воды, но ощутимо чувствуя, что в этом большом тонущем городе нет никого, кроме нас двоих.
Я не успел бы станцевать где-нибудь на хоповском баттле; предварительно истрепав все нервы в решето и несколько раз почти передумав, чтобы потом вдруг выйти и понять, что зала больше не существует, есть только я и музыка; вспомнив в последний момент все связки и попадая в бит сердцебиением; танцевать для себя и улыбаться; а потом закончить и увидеть, что улыбался не только я один.
Я не успел бы в каком-нибудь малознакомом городе бежать со всех ног на последний троллейбус с компанией людей, знакомых мне часов шесть от силы; в кармане у меня только восемь рублей и подозрение, что мне этого не хватит; мы плюхаемся на заднее сидение с рюкзаками и гитарами, и сваливаем в кучу всю имеющуюся мелочь, чтобы заплатить за проезд - кондуктор ругается, мы дурачимся, а мне хорошо, черт; и в этот момент я как никогда верю в судьбу и в неслучайные встречи; конечная троллейбуса, мы не знаем куда идти дальше, и решаем идти на закат.
Я не успел бы играть в крестики нолики на песке какого-нибудь Золотого берега или Гавай, прямо на границе голубого океанского простора; я играю с пройдохами-серферами, загорелыми и хитрыми как тысяча бесов, моя холодная бутылка апельсинового сока против их браслета с ракушками и амулета с акульим клыком; опять проигрываю, ради смеха мне дают встать на доску - меня сбивает первая же волна и я мешком валюсь в воду; хохот с берега, белые зубы и белое солнце, играющее на моей мокрой перепуганной физиономии; выползаю на берег и мне дарят браслет с ракушками - мол, заслужил.
Я не успел бы наконец выпустить свой сборник стихов, презентовать его в каком-нибудь крошечном арт-кафе, бояться, что не придет никто; и в результате увидеть, что не всем нашлось места. Оглушенным и глупо улыбающимся сесть читать избранное из свежей, пахнущей типографской краской книги; смущаться и запинаться, мучительно краснеть - а потом заметить, что люди слушают твои стихи, затаив дыхание, что им правда нравится, а в углу, будто не причем, сидит твой главный критик, рассматривает интерьер и едва заметно усмехается в твою чашку кофе.
Я не успел бы завести себе огромного пса - дога, мастифа, или может быть снова ротвейлера; вырастить его ленивой добродушной скотиной, абсолютно не годящейся для охраны, бороться по утрам за подушку и вместе шугать голубей в городском парке, прятать от него свой завтрак и отпихивать задницу, загораживающую телевизор; придумать ему как минимум три клевых имени, так и не суметь выбрать лучшее и звать его просто "чувак" или "ну и где опять мои тапки!?"
Я не успел бы встретить новый год под снегопадом где-нибудь на огромной городской площади - вокруг куча счастливых людей, все кричат и обнимаются - абсолютно незнакомые друг с другом люди; и к ощущению праздника добавляется чувство, будто кончилась война; пахнет порохом и морозом, снег падает ресницы и тает на языке, как в детстве; рядом пролетает снежок; компания, человек десять, лепят снеговика - ты идешь к ним, шаря в рюкзаке и думая - что бы предложить вместо морковки.
Я не успел бы застать рассвет на крыше высоченного нью-йорского небоскреба; небо наливается бирюзовым, но внизу еще гораздо больше фонарей-звезд, чем вверху; термос уже почти остыл, вечеринка кончилась, кто-то рядом спит на расстеленном пледе, а ты с красными глазами сидишь на самом краю и смотришь на просыпающийся огромный город далеко внизу, и дует ветер - только в такой час он пахнет почему-то не дымом и бетоном, а дождем и дикими травами.
Величайшее благо это мира - то, что мы редко когда умираем через неделю. И то, что мы можем успеть за жизнь, гораздо важнее и круче всей болтовни о несбывшимся. Поэтому в часы, когда мне особенно грустно, я вспоминаю вкус ирландского виски, которого никогда не пил, соленую прохладу весеннего дождя, лихую резкость хип-хоповских битов, дребезжание старого троллейбуса, теплоту австралийского песка, запах типографской краски, шелковистую шерсть пса, запах фейрверков и хвои и стальную красоту нью-йорского рассвета.
И когда я понимаю, что это лишь малая часть несделанного, несвершенного, грядущего, осуществимого - в квартире становится тесно от расправленных крыльев.
URL записиКак-то очень давно мне задали вопрос - мол, а что бы ты сделал, если узнал бы, что через неделю двинешь коньки?
Я уже тогда не был любителем рассуждать о подобных темах, но почему-то задумался. И оказалось, что за последнюю неделю жизни можно успеть уйму важных и неважных вещей, глупых и нужных. Мы насчитали штук двадцать важных - неплохо для срока в семь дней, согласен.
Но к черту болтовню о смерти. Потому что я вот вспомнил об этом разговоре, и понял - важно не то, сколько можно успеть сделать, а то, что я никогда бы не успел сделать за неделю.
Я не успел бы, вдрызг пьяный, петь в каком-нибудь дублинском караоке-баре, с пустой бутылкой чужого виски в руке, петь что-нибудь безнадежно русское, какого-нибудь фолкового "Лорда Грегори" на мотив "Greensleeves", и чтобы завсегдатаи-ирландцы подпевали, абсолютно не зная слов, но до неприличия душевно.
Я не успел бы целоваться под проливным дождем, как мечталось лет в четырнадцать и до сих пор; самым банальным образом - оба мокрые насквозь, ошалевшие от стен воды по все стороны от нас, соль на губах и теплые руки, волосы щекочут лицо; люди вокруг бегут под козырьки, прикрываются пакетами и сумками, в панике раскрывают зонты - а мы стоим на улице посреди грома и водопада и целуемся, молодые счастливые придурки, уже не видя ничего из-за заливающей глаза воды, но ощутимо чувствуя, что в этом большом тонущем городе нет никого, кроме нас двоих.
Я не успел бы станцевать где-нибудь на хоповском баттле; предварительно истрепав все нервы в решето и несколько раз почти передумав, чтобы потом вдруг выйти и понять, что зала больше не существует, есть только я и музыка; вспомнив в последний момент все связки и попадая в бит сердцебиением; танцевать для себя и улыбаться; а потом закончить и увидеть, что улыбался не только я один.
Я не успел бы в каком-нибудь малознакомом городе бежать со всех ног на последний троллейбус с компанией людей, знакомых мне часов шесть от силы; в кармане у меня только восемь рублей и подозрение, что мне этого не хватит; мы плюхаемся на заднее сидение с рюкзаками и гитарами, и сваливаем в кучу всю имеющуюся мелочь, чтобы заплатить за проезд - кондуктор ругается, мы дурачимся, а мне хорошо, черт; и в этот момент я как никогда верю в судьбу и в неслучайные встречи; конечная троллейбуса, мы не знаем куда идти дальше, и решаем идти на закат.
Я не успел бы играть в крестики нолики на песке какого-нибудь Золотого берега или Гавай, прямо на границе голубого океанского простора; я играю с пройдохами-серферами, загорелыми и хитрыми как тысяча бесов, моя холодная бутылка апельсинового сока против их браслета с ракушками и амулета с акульим клыком; опять проигрываю, ради смеха мне дают встать на доску - меня сбивает первая же волна и я мешком валюсь в воду; хохот с берега, белые зубы и белое солнце, играющее на моей мокрой перепуганной физиономии; выползаю на берег и мне дарят браслет с ракушками - мол, заслужил.
Я не успел бы наконец выпустить свой сборник стихов, презентовать его в каком-нибудь крошечном арт-кафе, бояться, что не придет никто; и в результате увидеть, что не всем нашлось места. Оглушенным и глупо улыбающимся сесть читать избранное из свежей, пахнущей типографской краской книги; смущаться и запинаться, мучительно краснеть - а потом заметить, что люди слушают твои стихи, затаив дыхание, что им правда нравится, а в углу, будто не причем, сидит твой главный критик, рассматривает интерьер и едва заметно усмехается в твою чашку кофе.
Я не успел бы завести себе огромного пса - дога, мастифа, или может быть снова ротвейлера; вырастить его ленивой добродушной скотиной, абсолютно не годящейся для охраны, бороться по утрам за подушку и вместе шугать голубей в городском парке, прятать от него свой завтрак и отпихивать задницу, загораживающую телевизор; придумать ему как минимум три клевых имени, так и не суметь выбрать лучшее и звать его просто "чувак" или "ну и где опять мои тапки!?"
Я не успел бы встретить новый год под снегопадом где-нибудь на огромной городской площади - вокруг куча счастливых людей, все кричат и обнимаются - абсолютно незнакомые друг с другом люди; и к ощущению праздника добавляется чувство, будто кончилась война; пахнет порохом и морозом, снег падает ресницы и тает на языке, как в детстве; рядом пролетает снежок; компания, человек десять, лепят снеговика - ты идешь к ним, шаря в рюкзаке и думая - что бы предложить вместо морковки.
Я не успел бы застать рассвет на крыше высоченного нью-йорского небоскреба; небо наливается бирюзовым, но внизу еще гораздо больше фонарей-звезд, чем вверху; термос уже почти остыл, вечеринка кончилась, кто-то рядом спит на расстеленном пледе, а ты с красными глазами сидишь на самом краю и смотришь на просыпающийся огромный город далеко внизу, и дует ветер - только в такой час он пахнет почему-то не дымом и бетоном, а дождем и дикими травами.
Величайшее благо это мира - то, что мы редко когда умираем через неделю. И то, что мы можем успеть за жизнь, гораздо важнее и круче всей болтовни о несбывшимся. Поэтому в часы, когда мне особенно грустно, я вспоминаю вкус ирландского виски, которого никогда не пил, соленую прохладу весеннего дождя, лихую резкость хип-хоповских битов, дребезжание старого троллейбуса, теплоту австралийского песка, запах типографской краски, шелковистую шерсть пса, запах фейрверков и хвои и стальную красоту нью-йорского рассвета.
И когда я понимаю, что это лишь малая часть несделанного, несвершенного, грядущего, осуществимого - в квартире становится тесно от расправленных крыльев.
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
понедельник, 18 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
"Город полон сумасшедших
<...>
Неназванных вещей не существует. Пока человек не обозначил какое-то явление или вещь определенным словом, то этого - нет.
читать дальше
И еще один пост на тему "столько много для одной меня".
читать дальше
<...>
Неназванных вещей не существует. Пока человек не обозначил какое-то явление или вещь определенным словом, то этого - нет.
читать дальше
И еще один пост на тему "столько много для одной меня".
читать дальше
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
18.10.2010 в 12:31
Пишет milady Elana:Анонс мероприятий на Зиланткон 2010 от студии исторического танца "Трианон"
URL записиА за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
В мире столько всего интересного.
Вот вчера читала материалы по версиям возникновения вселенной и вообще о космосе. Так интересно было, тем более, что текст удачный. И собственная картина мира расширяется - так трудно представить, что мы по сравнению с нашей галактикой такие маленькие... и от нас не особо зависит ее движение...
А еще существует целая теория кризисов, о которой сейчас говорили по телевизору. Кстати, я выяснила, что скорее все же аудиал - мне намного проще играть в компьютер и слушать передачу, чем сидеть и смотреть ее. Передача весьма интересна. Оказывается все кризисы, начиная от Великой депрессии и заканчивая сегодняшним положением дел были, можно сказать, "предсказаны"...
А еще очень интересна история соединения Англии и Шотландии, возникновение первого компьютера, строение замков и феномен радуги.
В мире столько всего интересного.
Вот вчера читала материалы по версиям возникновения вселенной и вообще о космосе. Так интересно было, тем более, что текст удачный. И собственная картина мира расширяется - так трудно представить, что мы по сравнению с нашей галактикой такие маленькие... и от нас не особо зависит ее движение...
А еще существует целая теория кризисов, о которой сейчас говорили по телевизору. Кстати, я выяснила, что скорее все же аудиал - мне намного проще играть в компьютер и слушать передачу, чем сидеть и смотреть ее. Передача весьма интересна. Оказывается все кризисы, начиная от Великой депрессии и заканчивая сегодняшним положением дел были, можно сказать, "предсказаны"...
А еще очень интересна история соединения Англии и Шотландии, возникновение первого компьютера, строение замков и феномен радуги.
В мире столько всего интересного.
воскресенье, 17 октября 2010
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Перечитываю информацию для доклада - о теория возникновения вселеной. На одной интересной мысли подо мной щелкает кресло (у него есть рычажог для твердого вертикального положения и для переведения в "откидное"), да так, что я вздрагиваю. Чтобы разрядить обстановку идут на форум в тему флуд и тут вижу, что одновременно со смной тему просматривает некто "Мефистофель". Тут же вспоминается песня, которую я сегодня то и дело напевала, там еще есть такая строчка: "Хоть бы что ли Мефистофель, да какой-нибудь контракт".
Скажем так, это было не из худших шуток Вселенной.
Скажем так, это было не из худших шуток Вселенной.

А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Знаете, человечекие отношения куда сложнее и многообразней, чем простые "люблю-не люблю", "хочу-не хочу". Почему-то многие способны воспринимать только общее присуствие или отсутсвие любви, не задумываясь о чем-то другом.
А ведь чувства бывают разные.
Бывает дружба с радостью за чужое счастье.
Бывает физический интерес и насмешка над собой.
Бывает восхищение человеком, его способсностями, его действиями, его поступками и словами.
Бывает легкая влюбленность, основанная на предыдущих пунктах, наполненая скорее простой радостью нахождения рядом, чем какими-то планами на будущее.
Бывает дикая нежность, без каких-либо рациональных зерен, которая может остаться на всю жизнь не переростая ни во что иное.
Бывает невероятная, захлестывающая любовь с первого взгляда, когда буквально перемолвился с человеком парой слов, а потом несколько дней ходишь с глупой, но счастливой улыбкой.
Бывает яркая влюбленность, с полным уходом логики в подполье и выключением всех аналитических отделов мозга.
Бывает глубое чувство, возникающее медленно, но и остающееся на долго.
Бывает всякое разное, приводящее одно к другому или к прямо противоположному, исчезающее или остающиеся на век. Люди способны ощутить весь возможный спектр эмоций, прочувствовать каждый момент изменения, любую перемену отношения. И понять, признать в самом себе эту способность чувствовать по разному. И знать, что стоит ожидать от этих чувств. Никогда не путать их и жить исходя из них.
Я влюбчивый человек, заинтерисовать меня не слишком сложно, но в моем собственном спектре эти люди, на которых я обращала внимания, занимают разные места. Есть и дикая нежность, и бесшабашная влюбленность, и физический интерес и интерес эмоциональный и легкая влюбленность и уважение... Они все разные, их нельзя смешивать.
Это ползволяет хранить все в памяти и в сердце на разных полочках. И быть благодарным всем им. Потому что совершено любое чувство, заставляющее сердце биться чаще, а губы улыбаться - это волшебный бальзам, это амброзия и вересковый мед, независимый от всего на свете.
А ведь чувства бывают разные.
Бывает дружба с радостью за чужое счастье.
Бывает физический интерес и насмешка над собой.
Бывает восхищение человеком, его способсностями, его действиями, его поступками и словами.
Бывает легкая влюбленность, основанная на предыдущих пунктах, наполненая скорее простой радостью нахождения рядом, чем какими-то планами на будущее.
Бывает дикая нежность, без каких-либо рациональных зерен, которая может остаться на всю жизнь не переростая ни во что иное.
Бывает невероятная, захлестывающая любовь с первого взгляда, когда буквально перемолвился с человеком парой слов, а потом несколько дней ходишь с глупой, но счастливой улыбкой.
Бывает яркая влюбленность, с полным уходом логики в подполье и выключением всех аналитических отделов мозга.
Бывает глубое чувство, возникающее медленно, но и остающееся на долго.
Бывает всякое разное, приводящее одно к другому или к прямо противоположному, исчезающее или остающиеся на век. Люди способны ощутить весь возможный спектр эмоций, прочувствовать каждый момент изменения, любую перемену отношения. И понять, признать в самом себе эту способность чувствовать по разному. И знать, что стоит ожидать от этих чувств. Никогда не путать их и жить исходя из них.
Я влюбчивый человек, заинтерисовать меня не слишком сложно, но в моем собственном спектре эти люди, на которых я обращала внимания, занимают разные места. Есть и дикая нежность, и бесшабашная влюбленность, и физический интерес и интерес эмоциональный и легкая влюбленность и уважение... Они все разные, их нельзя смешивать.
Это ползволяет хранить все в памяти и в сердце на разных полочках. И быть благодарным всем им. Потому что совершено любое чувство, заставляющее сердце биться чаще, а губы улыбаться - это волшебный бальзам, это амброзия и вересковый мед, независимый от всего на свете.
А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
"Роб Рой" читается гораздо легче "Айвенго", намного интереснее.
Наверное потому, что главный герой - не вечно правый статный и великий муж, а самоуверенный парень, допускающий досадные промахи, но располагающий к себе своей простатой.
Правда читать я начала именно ради Роб Роя, он же Шотландский Робин Гуд, но в книге все персонажи очень интересные.
Как дочитаю, напишу)
Забыла написать =)
Книжка очень понравилась. Одна из тех, которую я хочу купить и поставить на полку, чтобы порой перечитывать. Роб Рой - очень интересный персонаж, если он в жизни был хоть немного такой, как в книге - я понимаю, почему его любили люди.
Мне очень понравилась интрига книги - до конца непонятно, что же все таки там скрывается.
Нравится стиль - написано интересно (хотя может просто с переводчиком повезло?), читается легче Айвенго и проще как-то.
И наконец, там показана настоящая Шотландия того века. Непримиримая к англичанам, живущая своей жизнью, соблюдающая свои законы... И описана природа Шотландии... Эх... мне бы туда.
Наверное потому, что главный герой - не вечно правый статный и великий муж, а самоуверенный парень, допускающий досадные промахи, но располагающий к себе своей простатой.
Правда читать я начала именно ради Роб Роя, он же Шотландский Робин Гуд, но в книге все персонажи очень интересные.
Как дочитаю, напишу)
Забыла написать =)
Книжка очень понравилась. Одна из тех, которую я хочу купить и поставить на полку, чтобы порой перечитывать. Роб Рой - очень интересный персонаж, если он в жизни был хоть немного такой, как в книге - я понимаю, почему его любили люди.
Мне очень понравилась интрига книги - до конца непонятно, что же все таки там скрывается.
Нравится стиль - написано интересно (хотя может просто с переводчиком повезло?), читается легче Айвенго и проще как-то.
И наконец, там показана настоящая Шотландия того века. Непримиримая к англичанам, живущая своей жизнью, соблюдающая свои законы... И описана природа Шотландии... Эх... мне бы туда.