Из той же оперы, что и прошлые зарисовки)

[Alexandera]

- Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету! Но вы-то верите, что это действительно я? (Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита»)

Споры

- Я дома!
Она вешает на шкаф зонтик, снимает сапоги и убирает плащ и шкаф. Неспешно осматривает себя в зеркале, откидывает вьющиеся волосы за спину и проходит внутрь квартиры.
- Эй, я дома!
- Тише.
Она удивлено останавливается в дверях кабинета. Он сидит за столом и азартно что-то печатает на компьютере. Почувствовав ее присутствие рядом, он одной рукой махнул, дескать, все в порядке, не волнуйся, сейчас освобожусь. Она пожимает плечами и уходит на кухню заваривать чай. Ополоснуть чайничек кипятком, засыпать ароматной заварки, добавить цветы шиповника и веточку барбариса, залить кипятком и оставить на столе настаиваться. Она расставляла на столе чашки и вазочки со сладостями, когда он появился в дверях.
- Привет. – Он целует ее в макушку. – Прости, что сразу не отозвался.
- Да, понимаю. – Она возвращает поцелуй, на этот раз в щеку и кивает ему на стол. – Давай чай пить.
- Угум.
У него взъерошены волосы, глаза лихорадочно блестят, пальца даже сейчас не могут найти покоя – он теребит длинную серьгу. Она знает, что он хочет ей рассказать что-то, но сам начать не решается.
- Что там?
- Ты не представляешь. – Тут же начинает он. – Зацепился языками с парнем в сети по поводу Богов, магии и иже с ней.
- И что? – Уже по-настоящему заинтерисовано спрашивает она.
- Ну у него была своя версия всего, не самая затертая, в современных кругах весьма актуальная. Ну… что-то там про космическую силу, Великое Знание и прочих белых лебедей… Парнишка забавный, молодой. Бросился мне доказывать верность своего учения, с правильной, стоит заметить, точки зрения.
- А ты что? – Она вытаскивает из его волос застрявший лист. Снова гулял по парку, пытался белок покормить, и когда только успокоится?
- Ну ты же знаешь, как называлась моя дипломная работа: «Влияние мировых и национальных религий на историю человечества».
Она качает головой:
- Бедный мальчик.
- Нет, не бедный. – Он усмехается и почти залпом выпивает весь чай из чашки, вряд ли заметив вкуса. – Умненький и весьма психологически подкованный. Не то, что какие-то религиозные фанатики, с ними у меня разговор короткий, знаешь.
- Знаю. И когда ты терпению научишься, горе мое? – Она подпирает щеку ладонью и задумчиво смотрит на него. Вопрос давно перешел в разряд риторических, и на ответ она даже не надеется.
- Ну, знаешь, одно дело спорить так, насчет Великого и всего такого, когда сам не уверен в правильности или неправильности суждения оппонента. – Он тряхнул головой, и отросшие пряди закрыли лицо. – И совсем другое, когда зарвавшиеся молокососы со своей верой пытаюсь меня же убедить в том, что других Богов кроме ихнего нет, не было и не будет. А ведь говорил Перун, коль хороший новый Бог, то можно и ему столб среди наших поставить, а за плохим люди не идут. А эти фанатики бегают со своей идеей, потом голова целый день болит.
- Ну ладно, успокойся. – Он встает за его спиной и гладит его волосы. – Мальчик же тебе с его суждением понравился?
- Понравился. Жил бы он пораньше, можно было бы нашим жрецом его сделать, знаешь же поговорку: «Хочешь сделать невозможное - переспорь жреца». А сейчас пусть в своем учении живет, коль верит.
Она улыбается и уводит его в комнату. Усаживает на диван и только тут, спохватившись, вытаскивает из кармана мятый конверт.
- Кстати, тебе письмо от Ар пришло, она спрашивает как в здешних местах насчет охоты?
- Вот ведь, непоседа. Сколько веков прошло, а она все об одном. – Он смеется и махает рукой. – Ладно, напиши, что нормально. И заодно свяжись с Ди и Паном, у меня на работе скоро праздник собирается, без них никак.
- Ладно, свяжусь. Ты давай спи, горе мое.
- Я твое счастье, между прочим. – Он вытягивается на диване и довольно щурится, как наевшийся кот. – Это девчонки твое горе, сколько с ними не говоришь, все на горы смотрят. А ведь объяснял, что переезд дело долгое и хлопотное. А дай им волю, хоть сейчас в палатках на вершине жить будут.
- Не будут. Они же знают, в горах всегда холодно.
- Угу, кто бы это горам сказал. – Он зевает.
- Спи, а то усыплю. – Он грозит ему пальцем, а он смеется.
Через несколько минут она сядет за стол и напишет несколько писем. До сих пор, не признавая электронного общения, она продолжает пользоваться бумагой, о чем никогда не жалеет. Письма попадут к адресатам, и Артемида начнет собирать вещи, Дионис торопить своих медоваров, а Пан пойдет отсыпаться перед очередной пирушкой. Гера же посмотрит на спящего мужа и тихонько уйдет в кабинет, писать очередную книгу, хотя и предыдущая до сих пор не закончена.