А за кулисами Хайд и Джекилл пили виски на брудершафт...
Это зарисовски на титульном листе. Возможно кое-что из них я уже выкладывала, но вряд и все три сразу. Приятного прочтения. Значит так, любителям пофилософствовать - первую зарисовку; видеть волшебное - второе, придаваться размышления - третью. Прочим следует читать все вместе. Да я и сама с удовольствием перечитаю.
Приют путешественника
Запах Ванили
читать дальше- Одна справишься? – Елизавета повернулась ко мне в пол оборота, продолжая собирать свою сумку.
- Справлюсь. Не беспокойся.
- Ну, я все равно к тебе к часам трем Павлушку пришлю. Пусть отрабатывает зарплату, а то, или я его подменяю, или Сашка, или ты. Пусть сам работает.
- Не обижай парня. – Улыбаюсь, натягивая на себя фирменную коричневую водолазу с открытым горлом и вышитой чашкой кофе на груди.
- Я и не обижаю. Ладно, пока. Удачи в варке.
- Пока.
Когда за Елизаветой захлопнулась дверь кофейни, я еще раз проверила все приборы и уселась за стойку на один из шести стульев. На улице уже давно стемнело, и желтоватый свет одинокого фонаря над нашей дверью освещал узкую тропинку к кофейне. В приоткрытые окна влетал прохладный ветерок, подхватывал ароматы корицы и кофе и выносил их на улицу, на радость ночным прохожим и приведениям которые пусть и не часто ко мне заглядывают, но довольно благосклонно относятся к моему маленькому «островку счастья». Часы над каминной полкой пробили полночь, и я вытащила из духовки румяные булочки с начинкой из ванильного крема. Проказник-ветер тут же подхватил новый аромат и разнес его по кофейне мне на радость. Булочки расположились на круглом железном подносе, который я поставила на стойку. Как всегда.
Вы, должно быть, удивитесь, узнав про такую странную кофейню, которая работает по ночам, но она на самом деле есть. Может быть даже на соседней улице, а может и в вашем доме. Просто потрудитесь лучше смотреть по сторонам, когда возвращаетесь домой, смотреть, если не глазами, то сердцем. Вот основные приметы – два огромных окна, расположившиеся на одном расстоянии от деревянной двери к которой ведут три выбеленные ступеньки, над дверью висит скромная вывеска, освященная желтым светом фонаря: «Приют путешественника». Название такое появилось не просто так, просто почему-то в первые месяцы работы кофейни ее посетителями в основном становились различные туристы, исследователи или просто люди с другой части города, которые заходили сюда только раз, но оставляли тут частичку себя. Позже эта метафора стала абсолютно реальной – каждый из посетителей должен был (правда, мы не настаивали) оставить какую-нибудь вещицу, не нужную ему. Многих эта особенность этой кофейни забавляла, и они с удовольствием оставляли, кто ручку, кто блокнот, что брелок. Одна пожилая фрау, плененная правильным немецким моего зама – Игоря, оставила нам в подарок красивый белоснежный шарфик с вышивкой, купленный в каком-то из городов Золотого Кольца России. А маленький мальчик, которого родители привели поесть мороженого, подарил луноликой Елизавете воздушный шарик в виде бумажного змея, который потом очень долгое время был привязан к ручке двери, пока его не унесло ветром.
Нет, конечно, в нашей кофейне были и завсегдатаи. А вот и один из них!
По узкой тропинке, которую было хорошо видно из окна к кофейне, легкой походкой шел мужчина в белом плаще и черной шляпе с широкими полями.
- Здравствуй, красавица. – Вместе со звоном дверных колокольчиков долетел до меня голос этого человека, акцент которого ни как не сочетался с образом коренного европейца. Это была особая, многих раздражающая особенность мужчины, который мог позволить себе в силу возраста и не такое.
- Здравствуйте Али. Что, снова внучки уехали к матери?
- Истинно, так, красавица. – Мужчина снял шляпу и присел за свой любимый столик прямо в центре зала. Его чуть раскосые глаза хитро прищурились. – Решили, отдохнуть от деда, видимо надоел им старый Али.
- Что, вы, как вы можете надоесть? – Я улыбнулась и поставила на плиту чайник с водой. Гость уловил знакомый звук и довольно усмехнулся.
- Могу уж, наверное. Хоть ты, красавица, уважаешь старика, вот даже знаешь, чего я сейчас больше всего хочу. Ай, молодец.
- Спасибо, Али.
Пока кипятилась вода, а мои руки привычно отмеривали количество чая и ягод в чайник для старика, он снял свой плащ и положил на стол, около своей руки резную дудочку из какого-то редкого тростника, которую он, по его утверждениям (старика, а не тростника) вырезал самолично. Такова была наша с Али молчаливая договоренность. Я всегда наливала ему чашку ягодного чая и угощала сладостями, а он, вместо того, чтобы оставлять какую-нибудь вещицу, играл мне и другим посетителям, если они были, на своей дудочке или рассказывал древние легенды о Востоке, что тоже было весьма интересно.
Вообще Али в кофейню заходил если не часто, то регулярно, как только освобождался от груза забот за своими внучками, которые отнимал у него много времени и сил. Когда же они уезжали, то он, чтобы не сидеть в старой квартире, из которой уже давно исчез след его последней жены, приходил сюда, чтобы найти в моем лице благодарного слушателя. Он был дважды вдовцом, но, не смотря на это, его густые брови никогда не хмурились, а черные не по-стариковски горячие глаза всегда улыбались. Старик любил все восточное, и именно для него я заказывала раз в месяц в особых магазинах восточные сладости, которые шли на ура и среди многих других клиентов.
- Вах, спасибо, красавица! – он с благодарным наклоном головы принял из моих рук чашку чая. – Не отважишься угостить меня замечательными булочками?
- Конечно.
- И еще, посмотри, или мне мои глаза врут? По-моему кто-то еще решил сегодня тебя навестить.
И, правда. Зоркий взгляд Али его еще не разу не подводил. Через мгновенье после того, как я отдала старику пару булочек на фарфоровой тарелке, дверные колокольчики исполнили незатейливую мелодию, указывая на прибытие еще одного посетителя. Еще одной.
- Здравствуйте Екатерина Степановна.
- Здравствуй, Хельга.
Она всегда меня так называет. В первый раз, даже объяснила – потому что я рыжая и… не помню я уже тех объяснений. Но имя мне нравится. Интересное.
- Здравствуйте, Катерина Степановна.
- И вам поздорову Али.
Учительница зарубежной литературы в университете, эта женщина умудрилась сохранить себя, и сейчас, в свои тридцать девять лет, выглядит, как девчонка. Поэтому и со шляпками она не расстается – не хочет рушить первое впечатление людей седыми прядями в некогда роскошных волосах. У Катерины Степановны красивые руки с длинными музыкальными пальцами, которым нужно по клавишам порхать… ну, в крайнем случае, сжимать ручку чашки с ароматным кофе.
Она подсела к Али и благодарно приняла из моих рук чашку крепкого капучино без сахара – приход своих завсегдатаев я нюхом чую.
- Ну, что, уважаемая Катерина Степановна, прочитали ли вы ту книгу, которую я вам намедни давал?
- Еще не до конца, но дочитываю. А вы знаете…
Когда эти двое садятся за один стол, весь остальной мир для них закрыт. Они начинают обсуждать книги.
Поэтому я сажусь на подоконник и гляжу на улицу, высматривая случайных прохожих – сегодня мне скучно, хочется чего-нибудь и кого-нибудь новенького, кого я никогда не видела и про кого ничего не знаю. И кто ничего не знает про меня. Так надоедает порой говорить со знакомыми людьми – знакомые темы, знакомые фразы, можно даже предугадать слова собеседника, а сегодня мне хочется свеженького…. А это кто?
По дороге, от которой и брала начала узкая тропинка к кофейне, шел какой-то человек. Он шел медленно, оглядываясь по сторонам, ловя незнакомые звуки, образы и, судя по всему, запахи. Видимо что-то его и насторожило, потому что он остановился и повернул голову в сторону моего окна. Я не могла его подробно разглядеть, но видела, что человек колебался, а потом махнул рукой, посылая неведомо кого неведомо куда, и медленным четким шагом направился к кофейне.
Я соскользнула с подоконника.
В тишине, которая внезапно опустилась на кофейню и весь окружающий мир, были ясно слышны шаги человека. Тяжелые и осторожные, что явно подкидывает темы к размышлению. Человек, чьи шаги оставляют, глубоки следы на земле, обременен тягостными раздумьями или проблемами. Я всю жизнь считала, что между тяжестью сознания и тяжестью тела должен стоять знак равенства. Нет, нет! Не путайте тяжесть сознания и умственные способности, это не одно и то же, поверьте. Человек, чье сознание замутнено и не может найти решение одной, а парой и нескольких проблем, тяжел, тогда как человек нашедший выход из Лабиринта Мыслей, легок настолько, что, подпрыгивая, на лишнюю долю секунды задерживается в воздухе. Вот вам крест!
Так вот, незнакомец обладал очень тяжелыми шагами, но не только тяжелыми, но и осторожными, что указывало на его внимательность и осторожность к новым и неизвестным вещам. Одобряю, но не хвалю.
Ну, да ладно. Не гоже составлять портрет только по звуку шагов. Посмотрим на него еще и глазами. Тем более он того стоит.
Как только колокольчики начали свою извечную песню, незнакомец поднял руку и добавил к ней свое собственное окончание. Незнакомая мелодия кольнула сознание собравшихся, и Али с Катериной Степановной повернулись к двери. Вместе со мной.
- Может ли усталый путник заказать чашечку кофе?
- Это зависит от наличия у путника кошелька с деньгами. – В тон отвечаю я, рассматривая его.
Довольно молодой еще мужчина. Все правильно, тяжелыми заботами, обычно, обременена именно молодежь, что бы ни говорили по этому поводу мудрые старики. Коротко, но как-то небрежно подстриженные, выгоревшие на солнце волосы. Почти не загорелая кожа и простой, типично дорожный костюм – кожаные, коричневые брюки, светлая рубашка, сумка через плечо.
- Как не странно, кошеля нет, а вот то, что в нем должно быть, найдется в кармане.
- И так сойдет. Какой кофе предпочитаете?
- Эспрессо. Без сахара и молока.
- Ваше желание, и я повинуюсь.
Пока я вожусь с джезвой и плитой, незнакомец усаживается прямо за стойку, на один из высоких стульев, пристроив на другой свою сумку.
- Что-то еще?
- Двойную порцию того, чем так прекрасно пахнет даже на улице. – Его губы складываются в легкую улыбку. – И разговор.
- Первое прямо перед вами. – Указываю на поднос с булочками. – А вторым попробую занять вас сама. Не против?
- Совершенно.
А глаза у него зеленые. Ни какой зелени травы или моря, как любят описывать цвет глаз творческие люди, его глаза слишком мутные для таких возвышенных названий. Болотистые, я бы сказали.
Варка кофе требовала моего постоянного внимания, поэтому разговор завязался только тогда, когда на столешницу перед незнакомцем с легким бряканьем опустилась небольшая чашка кофе.
- Запах восхитительный.
- Благодарю. – Около чашки появилась тарелочка, на которую я выложила пару булочек.
- Честно говоря, увидев работающую ночью кофейню, я сперва подумал, что у меня галлюцинации, а потом, разобрав в воздухе запах кофе и ванили, решил зайти.
- Так всегда. Многие заходят просто для того, что бы проверить, не исчезнет ли это заведение, после того, как путешественник переступит порог.
- Значит, я мало отличаюсь от других. – В его голосе мне послышалась печаль, а я не люблю, когда люди вокруг меня грустят. Что ж, развеем?
- Не скажите. – Качаю головой. – Каждый человек не похож на всех остальных. Каждый. Так что все эти рассуждения про общие массы, одинаковых людей – чушь, придуманная психологами.
- Зачем же психологам это придумывать?
- А что бы было о чем разговаривать с пациентами. – Усмехаюсь. – Каждый человек отличается от другого. Хоть чем-то, но отличается. Бывают люди похожие, не спорю, но сливающихся друг с другом людей нет, не было и не будет.
- Интересный подход.
Он пьет кофе, а я молча протираю стаканы, прислушиваясь к болтовне своих завсегдатаев.
- Знаете, а вот мне недавно сказали, что мне не хватает индивидуальности, что я, как все, и что я даже хуже – я и есть все. – С какой-то горечью выплюнул этот странный человек эти слова.
- Чушь. Полная. Собачья. Бульдожья. Бультерьерья. Любой индивидуален, другое дело, если он эту индивидуальность прячет, не желая показывать. Вы прячете?
Пауза. Задумчивая.
- Вообще-то нет, но... не всегда показываю вои тайны людям. Может поэтому?
- Вполне может быть и такое. Порой, не находя в человеке загадку или зацепку для взгляда мы можем в нем разочароваться и признать его всего лишь одним из…
- Так что, выходит, я сам виноват, что меня так назвали?!
Он злится и раздраженно ставит чашку на столешницу. Недопитый кофе ударяется в стенки, желая выплеснуться наружу, но попытка проходит даром и он успокаивается. И кофе и незнакомец. Но мне новые вспышки не нужны, поэтому вместе с подтверждением приговора тут же выношу и помилование:
- Выходит, виноваты. Чтобы тебя считали интересным, нужно быть интересным. А вы, поверьте, очень интересный человек и очень необычный, что привлекает.
- Почему вы так читаете?
- Не побоялись зайти в место, которое не может существовать, не побоялись говорить на больную для вас тему с незнакомым человеком и говорили в очень интересной манере.
- Спасибо. Насчет первого и последнего замечания я промолчу, но вот второе… Видите ли, порой случайный и временный собеседник ближе, чем старый знакомый, просто потому что…
- …ваши Судьбы никогда больше не пересекутся, и все сказанное тобой он никогда не сможет применить во вред тебе же. Угадала?
- Точь-в-точь. – Он допивает кофе.
- Будешь еще что-нибудь?
- Нет, спасибо. Ты лучше скажи, что это за стихи вырезаны на столешнице? – Он проводит раскрытой ладонью посамолично мной вырезанным строчкам
- Прочитать, не можешь что ли? И это не стихи. – Чуть приподнимаю левую бровь – фокус натренированный ни одним днем учебы.
- Разве? А, ну да. Прочитать могу.
И прочитал, что не странно:
- «На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе?». К чему это написано?
- К тому, чтобы спросить ответ у бармена. – Улыбаюсь.
- А ты раздаешь ответы всем жаждущим?
- Нет. Как я могу знать ответы на чужие вопросы? Это невозможно. Я всего лишь сталкиваю человека с того места, где он застрял в решении какой-то проблемы. Перейдя на другое место, нередко люди сами находят ответ. Находят быстрее, чем нашли вопрос.
- Как толкаешь? – С интересом интересуется он. – Коленом под зад?
- Так тоже приходилось. Может и тебя толкнуть? – Я с готовность высунулась из-за стойки.
- Не надо.
Мы смеемся и пьем кофе. Я наливаю ему еще одну чашку, он и не думает отказываться, подло стаскивая булочку прямо с подноса. Я делаю вид, что не замечаю, но затаиваю обиду и, через несколько минут у гостя с пальца пропадает плетеное серебряное кольцо. Он смеется и требует вернуть пропажу, обещая заплатить за булочку. Кольцо тут же оказывается на блюдце, около недоеденной булочки. Мы смеемся, и парень просит научить его этому фокусу. Несколько минут я пытаюсь объяснить ему суть своих действий, в конце которых он раздраженно махает руками и просит меня помолчать. Мы снова смеемся.
За разговорами время летит незаметно, вот ушли и Али с Екатериной Степановной, и забежавший проведать меня Павлушка. А мы с гостем болтаем и болтаем на разные темы, и эти темы, наверное, уже на нас обиделись и зареклись иметь с нами дело, но мы подло продолжаем на них болтать. Вот такие мы нехорошие.
Разговор поневоле прерывается, когда мы оба слышим звон дверных колокольчиков и поворачиваемся к двери. Никого. Дверь открыта, но не перед ней, не за ней никого нет.
- Что это такое?
- А эта Степашка – приведение местное. Он так дает понять, что пора закрываться.
- Приведение? Настоящие? – Парень округляет глаза.
- Самое что ни на есть настоящие. Так что придется нам с тобой покинуть сие благостное жилище.
- Ладно.
Он безропотно отсчитывает деньги за выпитый кофе и съеденные булочки, при этом замечая:
- Если бы не запах булочек, я бы и не зашел. Люблю ваниль. И еще, знаешь, за что тебе спасибо?
- За что? – Мне, правда, интересно.
- За то, что не спросила имени. Порой наши имена лишь все портят, накладывая какую-то обязанность.
- Абсолютно согласна. Поэтому, пожалуйста.
Я закрываю кассу, отключаю все электроприборы, запозднившийся гость помогает мне протереть столы и перевернуть стулья. Наконец, я щелчком пальцев выключаю свет, и мы выходим на улицу. Он ждет, пока я закрою дверь и включу сигнализацию, а потом спрашивает:
- Тебе куда?
- На восток. – Я махаю рукой в сторону, где начинает медленно вставать солнце, окрашивая небо над крышами в золотистый свет.
- Не повезло. Мне на запад. Ну, что, прощай?
- Прощайте и здравствуйте. Как всегда.
Он подмигивает мне и, развернувшись, уходит на запад, там, где все еще тьма. Я прислушиваюсь. Его шаги просты и легки, а значит, моя работа сделана. Пора и отдохнуть.
Я улыбаюсь высунувшемуся из-за дерева Степашки и иду на Восток, туда, куда скоро придет солнце. А мы с ним давние знакомые и найдем чем друг друга занять.
В крайнем случае, завалюсь спать.
Спасибо за внимание.
18:57 1 марта 2007 год.
Простые волшебные книги
читать дальше- Ты когда-нибудь читала книги фентэзи?
- Конечно. – Лиза подняла глаза от стойки и недоуменно воззрилась на меня. – Я их обожаю. – А что ты спрашиваешь?
- Просто подумала…Ты никогда не задумывалась, что это такое, фентэзи и зачем оно нужно?
- Ну… задумывалась конечно, но ничего путного не надумала. А ты?
- Надумала. Путное или нет, не знаю, путем эти мысли я не измеряла.
- А ну, ка, - Лиза оживилась – расскажи.
Я довольно щурюсь и вытаскиваю из духовки противень с булочками. Они, к слову, получились загляденье – золотистые, круглые, с небольшими потеками крема. Такие булочки прекрасно подходят к свежее сваренному кофе. Здесь главное сначала вдохнуть аппетитный запах, прикрыть глаза, сделать небольшой глоток кофе и замереть на несколько секунд. В таком случае запах ванили смешивается со вкусом кофе и получается просто волшебное созвучие. Булочку следует есть маленькими кусочками, запивая их кофе, а иначе все впечатление испортится.
Я выложила булочки в вазу и махнула рукой посетителям кофейни. Некоторые недоуменно сощурились, другие радостно заулыбались и отодвинули стулья – к кофе одна булочка полагалась бесплатно, только знали об этом не все.
Понаблюдав за пустующей вазой, я повернулась к Лизе.
- Вот представь себе на минутку, что всякая написанная книга уже осуществилась или только собирается осуществиться. Тогда получается, что и вся наша русская фантастика – клубок вероятностей, которые в принципе могут осуществиться. Что скажешь?
- Но не могут же они все, и сразу осуществиться, ведь часто эти книги противоречат друг другу.
- Правильно подмечено. Поэтому я бы назвала фентэзи «возможными вероятностями». Книга может исполниться, только если написана правильно и то только при поддержке людей. Мы же самые настоящие Вершители, сами вершим свое будущие.
- И что ты этим хочешь сказать?
- Фантастика в принципе создается для того, чтобы человек посмотрел на свое возможное будущие, понюхал его, потыкал в него пальцем, а вдруг шевельнется, и решил нужно оно ему или нет. Ведь вся эта фентэзюха, в принципе, является нашими мечтами.
- Ну, здесь ты, наверное, права. Но только что ты толковала об исполнении книги? Ты на самом деле веришь, что все написанное… ну, например в «Спекторе» Лукьяненко осуществимо?
- А почему нет? Может быть не здесь и не сейчас, а там и потом, но осуществимо. Миров же много, и что невозможно здесь, возможно там. Иногда, конечно, миры пересекаются, поэтому не удивляйся, если встретишь на улице человека в мантии или дракона во фраке.
- Дракона во фраке? – Лиза хрюкнула от смеха. – Откуда ты это вязала?
- Сама видела. – Я улыбнулась подошедшему клиенту, выслушала заказ и поставила на плиту джезву.
- Видела? Ты? – Лиза в шоке. Я, ясень пень, довольная донельзя.
- Конечно я, и конечно видела. Вполне себе мирный дракон, видимо на прием к кому-то собирался, даже время у меня спросил.
- А ты? – Лиза и не думает сомневаться в моих словах, потому что знает, что вру я редко и для дела.
- Сказала, а так же посоветовала пройти по парку, чтобы не оборвать провода на дороге. Дракон, знамо дело, расшаркался, подарил мне цветок и удалился куда-то в сторону Площади Мира.
- Ну, ничего себе! Как это тебе угораздило?
Я пожимаю плечами. Как-то угораздило, я откуда знаю?
В кофейне много народа, каждый столик занят, даже за стойкой сидит какой-то человек, а на его стуле висит черный плащ без капюшона. Девочки еле успевают заказы выполнять, плита не остывает ни на мгновенье, запасы морожено подходят к концу, вроде бы Сашка уже убежал в магазин. Сейчас на улице жара и к чашке кофе люди требуют либо холодной воды, либо мороженного. Почему-то особой популярностью пользуется пломбир с шоколадной крошкой. Не знаю почему.
- Позвольте ответить на ваш вопрос, Елизавета.
Я поворачиваю голову. Говорил тот самый человек за стойкой. Я пригляделась к его лицу – безусое, с красивыми голубыми глазами и четко очерченными скулами. Светлые волосы доставали до воротничка белой рубашки, но были будто бы неровно отрезаны. Справа пряди были на два пальца короче, чем слева.
- На вопрос? – Лиза хмурится и непонимающе смотрит на меня.
- Как угораздило вашей подруги повстречать дракона во фраке. Вы же хотите знать ответ?
- Хочу. Но вы откуда его знаете, если не знаете мою подругу? – Лиза не верит посетителю, я же смотрю на него с нескрываемым интересом.
- Мне и не обязательно знать ее, чтобы знать ответ.
- Ну, так расскажите, - прошу я, - а то со мной вечно что-то происходит, а я не знаю, как это «что-то» объяснить.
- Понимаете, Елизавета, в вашем мире есть много чудес, много волшебных животных, много фей и эльфов, но вот только люди разучились их видеть. Они видят машины, поезда, станции метро, самолеты, еду у себя в тарелке, телевизор и видеомагнитофон. Но в упор не замечают вампира прикорнувшего на соседнем сидении в ночной электричке, красавицу нимфу, купающуюся в озере, дракона спешащего на ужин к другу-колдуну. Люди разучились видеть, научившись смотреть.
- Так выходят, что все персонажи фентэзи книг рядом, среди нас, но мы их просто не замечаем? – Восхищенно спрашивает Лиза. Ее вообще легко восхитить волшебными историями из человеческой жизни.
- Конечно. Человек может говорить с незнакомцем о повышении цен на нефть, но ни в жизнь не заметит у этого незнакомца длинный петушиный хвост. Люди вообще в последнее время ослепли. Некоторые, правда, еще подают надежды, замечают неясные тени, читают невнятные знаки, разговаривают во сне на мертвых языках – эти люди основа. На них все и держится. На таких как вы. – Незнакомец указал рукой на меня.
- Я не слепа? – Мне на самом деле интересно.
- Да. – Он хитро улыбается. - Несмотря на то, что носите очки. И все, потому что вы плохо смотрите, но, несмотря на это, отлично видите. Да и Знать вы умеете, в отличие от большинство остальных. – Он подмигивает мне, и я улыбаюсь. - Скажите прямо, вас удивило появление дракона на центральной улице города?
- Удивило, конечно, но на самом деле это было самим собой разумеющееся, дракон не был лишним, он отлично вписывался в пейзаж. – Я пытаюсь обрисовать фразу руками, но собеседника устраивают и слова.
- Правильно. Я уверен, что под настроение вы сможете даже услышать сплетни русалок на берегах Невы. Они, в последнее время часто вылезают погреться.
- Нужно будет послушать. – Серьезно киваю. Разговор кажется бредом, но, несмотря на это, «прекрасно вписывается в окружающий пейзаж». – Скажите, а я была права, другие меры существуют и иногда пересекаются с нашим?
- Правы вы, правы. – Незнакомец допивает кофе и протягивает деньги. Я пробиваю по кассе чек и отдаю ему сдачу. – Миры вообще похожи на синусоиду и косинусоиду, в некоторых местах они сливаются, в других расходятся на дальние расстояния. В некоторые дни в Питере невозможно найти ни одного самого завалявшегося демона, в другие мелкие феи прячутся от дождя в куртках прохожих. Так, что учитесь видеть девочки, и не разучивайтесь смотреть. Оба этих качества, прекрасно облегчают жизнь. Поверьте мне.
Он кивает нам головой, набрасывает на плечи плащ и выходит из кофейни. И я могу поклясться, что исчез он раньше, чем дверь захлопнулась за его спиной. Точнее за крыльями.
- Э-э-э-э… а что это было?
- Не знаю, Лиз, но кажется мне, мы на досуге с тобой прекрасно прочистили уши.
Лиза мотает головой и уходит на зов очередного клиента, а Степашка тайком выглядывает из-за стойки и махает мне рукой. Дескать, права, ты права, нов следующий раз, когда уведешь моего деда, не забудь передать привет.
Не забуду, Степашка. Теперь не забуду.
22:10 11 августа 2007 года
Зимняя сказкачитать дальше
За окном воет вьюга. Уже третий час воет, между прочим. И все не утихает. Зловещие завывания ветра то усиливаются, походя на страшный рев, но утихают, становясь не более различимы, чем шепот на стекле. Все подходы к кофейне были перекрыты снежной насыпью высотой в добрые пол метра. Сашка попытался выйти, чтобы хоть как-то очистить дорожки, но, провозившись по колено в снегу минут десять, вернулся обратно, заявивши, что он конечно герой, но не самоубийца и замерзать не собирается. Он был прав - термометр за окном грозно понижал столбик ртути до метки -25С и останавливаться явно не собирался, а в кофейни было тепло, тихо и уютно. Из динамиков доносилась еле слышная песня «Вереск». Да… ждать уж недолго, безжалостный снег, что позади я оставил, укроет…. Укроет все своей пеленой недолго сна. Потом наступит пробуждение, но снег, все-таки сможет усыпить уставшие за лето землю и деревья. Хвала ему.
Небо было укутано облаками, которое гнал куда-то несмешник-ветер, но на улице все еще было немного светло, наверное, из-за белого-белого снега, которые отражал даже малый свет и рассеивал его по округе.
Мне было грустно. Я сидела на широком подоконнике и смотрела в окно. Прямо на моих глазах мороз рисовал на прозрачном стекле, пока еще только у рамы, узоры, которые и самая умелая пряха не создаст из мотка шерсти. А мороз может, он же Мастер, ему положено создавать такую красоту. У меня в груди будто бы поселился какой-то маленький зверек то и дело шевелящийся и поднимающий голову. Что там хозяйка, не надумала ничего путного? Нет, ну ладно, тогда. Хотелось что-то делать, но я не знала что, хотелось что-то говорить, но невозможно было подобрать слова, хотелось танцевать, но тело не хотело исполнять движения. Оставалось только сидеть у окна и ждать.
«Я влюбилась в тот силуэт запредельный, отразившийся в гладе оконного льда».… О, песня уже успела смениться, а я и не заметила. А вот силуэт заметила, еще бы, черное пятно в белой пелене метели.
Силуэт приблизился, видимо привлеченный светом фонаря, который пробивался даже сквозь туман метели и остановился прямо перед окном, на подоконнике которого сидела я.
«Ах, зачем мы молчали, отражаясь, друг в друге, ах, зачем мой герой оборвал эту нить»…
Фигура подняла руку и притронулась рукой в меховой перчатке к стеклу. Я заметила промелькнувшую на лице улыбку и блеск в глазах. А еще ухмылку в густую городу.
Я тоже подняла руку и прикоснулась к стеклу. С моей стороны оно было теплым. Странник еще раз улыбнулся и прищурился. Морозный узор тут же поднялся от рамы окна вверх по стеклу и полностью закутал его в свою прекрасную шаль. Я улыбнулась и отняла руку. Сквозь узор невозможно было рассмотреть фигуру, но я могла поклясться, что она двигается в сторону от кофейни. И не оставляет следов не снегу.
«Непонятная тоска, ветер гонит облака на распятие дорог - то ли выбор то ли рок, то ли Дьявол, то ли Бог»
00:41 25 августа 2007 года
Приют путешественника
Запах Ванили
читать дальше- Одна справишься? – Елизавета повернулась ко мне в пол оборота, продолжая собирать свою сумку.
- Справлюсь. Не беспокойся.
- Ну, я все равно к тебе к часам трем Павлушку пришлю. Пусть отрабатывает зарплату, а то, или я его подменяю, или Сашка, или ты. Пусть сам работает.
- Не обижай парня. – Улыбаюсь, натягивая на себя фирменную коричневую водолазу с открытым горлом и вышитой чашкой кофе на груди.
- Я и не обижаю. Ладно, пока. Удачи в варке.
- Пока.
Когда за Елизаветой захлопнулась дверь кофейни, я еще раз проверила все приборы и уселась за стойку на один из шести стульев. На улице уже давно стемнело, и желтоватый свет одинокого фонаря над нашей дверью освещал узкую тропинку к кофейне. В приоткрытые окна влетал прохладный ветерок, подхватывал ароматы корицы и кофе и выносил их на улицу, на радость ночным прохожим и приведениям которые пусть и не часто ко мне заглядывают, но довольно благосклонно относятся к моему маленькому «островку счастья». Часы над каминной полкой пробили полночь, и я вытащила из духовки румяные булочки с начинкой из ванильного крема. Проказник-ветер тут же подхватил новый аромат и разнес его по кофейне мне на радость. Булочки расположились на круглом железном подносе, который я поставила на стойку. Как всегда.
Вы, должно быть, удивитесь, узнав про такую странную кофейню, которая работает по ночам, но она на самом деле есть. Может быть даже на соседней улице, а может и в вашем доме. Просто потрудитесь лучше смотреть по сторонам, когда возвращаетесь домой, смотреть, если не глазами, то сердцем. Вот основные приметы – два огромных окна, расположившиеся на одном расстоянии от деревянной двери к которой ведут три выбеленные ступеньки, над дверью висит скромная вывеска, освященная желтым светом фонаря: «Приют путешественника». Название такое появилось не просто так, просто почему-то в первые месяцы работы кофейни ее посетителями в основном становились различные туристы, исследователи или просто люди с другой части города, которые заходили сюда только раз, но оставляли тут частичку себя. Позже эта метафора стала абсолютно реальной – каждый из посетителей должен был (правда, мы не настаивали) оставить какую-нибудь вещицу, не нужную ему. Многих эта особенность этой кофейни забавляла, и они с удовольствием оставляли, кто ручку, кто блокнот, что брелок. Одна пожилая фрау, плененная правильным немецким моего зама – Игоря, оставила нам в подарок красивый белоснежный шарфик с вышивкой, купленный в каком-то из городов Золотого Кольца России. А маленький мальчик, которого родители привели поесть мороженого, подарил луноликой Елизавете воздушный шарик в виде бумажного змея, который потом очень долгое время был привязан к ручке двери, пока его не унесло ветром.
Нет, конечно, в нашей кофейне были и завсегдатаи. А вот и один из них!
По узкой тропинке, которую было хорошо видно из окна к кофейне, легкой походкой шел мужчина в белом плаще и черной шляпе с широкими полями.
- Здравствуй, красавица. – Вместе со звоном дверных колокольчиков долетел до меня голос этого человека, акцент которого ни как не сочетался с образом коренного европейца. Это была особая, многих раздражающая особенность мужчины, который мог позволить себе в силу возраста и не такое.
- Здравствуйте Али. Что, снова внучки уехали к матери?
- Истинно, так, красавица. – Мужчина снял шляпу и присел за свой любимый столик прямо в центре зала. Его чуть раскосые глаза хитро прищурились. – Решили, отдохнуть от деда, видимо надоел им старый Али.
- Что, вы, как вы можете надоесть? – Я улыбнулась и поставила на плиту чайник с водой. Гость уловил знакомый звук и довольно усмехнулся.
- Могу уж, наверное. Хоть ты, красавица, уважаешь старика, вот даже знаешь, чего я сейчас больше всего хочу. Ай, молодец.
- Спасибо, Али.
Пока кипятилась вода, а мои руки привычно отмеривали количество чая и ягод в чайник для старика, он снял свой плащ и положил на стол, около своей руки резную дудочку из какого-то редкого тростника, которую он, по его утверждениям (старика, а не тростника) вырезал самолично. Такова была наша с Али молчаливая договоренность. Я всегда наливала ему чашку ягодного чая и угощала сладостями, а он, вместо того, чтобы оставлять какую-нибудь вещицу, играл мне и другим посетителям, если они были, на своей дудочке или рассказывал древние легенды о Востоке, что тоже было весьма интересно.
Вообще Али в кофейню заходил если не часто, то регулярно, как только освобождался от груза забот за своими внучками, которые отнимал у него много времени и сил. Когда же они уезжали, то он, чтобы не сидеть в старой квартире, из которой уже давно исчез след его последней жены, приходил сюда, чтобы найти в моем лице благодарного слушателя. Он был дважды вдовцом, но, не смотря на это, его густые брови никогда не хмурились, а черные не по-стариковски горячие глаза всегда улыбались. Старик любил все восточное, и именно для него я заказывала раз в месяц в особых магазинах восточные сладости, которые шли на ура и среди многих других клиентов.
- Вах, спасибо, красавица! – он с благодарным наклоном головы принял из моих рук чашку чая. – Не отважишься угостить меня замечательными булочками?
- Конечно.
- И еще, посмотри, или мне мои глаза врут? По-моему кто-то еще решил сегодня тебя навестить.
И, правда. Зоркий взгляд Али его еще не разу не подводил. Через мгновенье после того, как я отдала старику пару булочек на фарфоровой тарелке, дверные колокольчики исполнили незатейливую мелодию, указывая на прибытие еще одного посетителя. Еще одной.
- Здравствуйте Екатерина Степановна.
- Здравствуй, Хельга.
Она всегда меня так называет. В первый раз, даже объяснила – потому что я рыжая и… не помню я уже тех объяснений. Но имя мне нравится. Интересное.
- Здравствуйте, Катерина Степановна.
- И вам поздорову Али.
Учительница зарубежной литературы в университете, эта женщина умудрилась сохранить себя, и сейчас, в свои тридцать девять лет, выглядит, как девчонка. Поэтому и со шляпками она не расстается – не хочет рушить первое впечатление людей седыми прядями в некогда роскошных волосах. У Катерины Степановны красивые руки с длинными музыкальными пальцами, которым нужно по клавишам порхать… ну, в крайнем случае, сжимать ручку чашки с ароматным кофе.
Она подсела к Али и благодарно приняла из моих рук чашку крепкого капучино без сахара – приход своих завсегдатаев я нюхом чую.
- Ну, что, уважаемая Катерина Степановна, прочитали ли вы ту книгу, которую я вам намедни давал?
- Еще не до конца, но дочитываю. А вы знаете…
Когда эти двое садятся за один стол, весь остальной мир для них закрыт. Они начинают обсуждать книги.
Поэтому я сажусь на подоконник и гляжу на улицу, высматривая случайных прохожих – сегодня мне скучно, хочется чего-нибудь и кого-нибудь новенького, кого я никогда не видела и про кого ничего не знаю. И кто ничего не знает про меня. Так надоедает порой говорить со знакомыми людьми – знакомые темы, знакомые фразы, можно даже предугадать слова собеседника, а сегодня мне хочется свеженького…. А это кто?
По дороге, от которой и брала начала узкая тропинка к кофейне, шел какой-то человек. Он шел медленно, оглядываясь по сторонам, ловя незнакомые звуки, образы и, судя по всему, запахи. Видимо что-то его и насторожило, потому что он остановился и повернул голову в сторону моего окна. Я не могла его подробно разглядеть, но видела, что человек колебался, а потом махнул рукой, посылая неведомо кого неведомо куда, и медленным четким шагом направился к кофейне.
Я соскользнула с подоконника.
В тишине, которая внезапно опустилась на кофейню и весь окружающий мир, были ясно слышны шаги человека. Тяжелые и осторожные, что явно подкидывает темы к размышлению. Человек, чьи шаги оставляют, глубоки следы на земле, обременен тягостными раздумьями или проблемами. Я всю жизнь считала, что между тяжестью сознания и тяжестью тела должен стоять знак равенства. Нет, нет! Не путайте тяжесть сознания и умственные способности, это не одно и то же, поверьте. Человек, чье сознание замутнено и не может найти решение одной, а парой и нескольких проблем, тяжел, тогда как человек нашедший выход из Лабиринта Мыслей, легок настолько, что, подпрыгивая, на лишнюю долю секунды задерживается в воздухе. Вот вам крест!
Так вот, незнакомец обладал очень тяжелыми шагами, но не только тяжелыми, но и осторожными, что указывало на его внимательность и осторожность к новым и неизвестным вещам. Одобряю, но не хвалю.
Ну, да ладно. Не гоже составлять портрет только по звуку шагов. Посмотрим на него еще и глазами. Тем более он того стоит.
Как только колокольчики начали свою извечную песню, незнакомец поднял руку и добавил к ней свое собственное окончание. Незнакомая мелодия кольнула сознание собравшихся, и Али с Катериной Степановной повернулись к двери. Вместе со мной.
- Может ли усталый путник заказать чашечку кофе?
- Это зависит от наличия у путника кошелька с деньгами. – В тон отвечаю я, рассматривая его.
Довольно молодой еще мужчина. Все правильно, тяжелыми заботами, обычно, обременена именно молодежь, что бы ни говорили по этому поводу мудрые старики. Коротко, но как-то небрежно подстриженные, выгоревшие на солнце волосы. Почти не загорелая кожа и простой, типично дорожный костюм – кожаные, коричневые брюки, светлая рубашка, сумка через плечо.
- Как не странно, кошеля нет, а вот то, что в нем должно быть, найдется в кармане.
- И так сойдет. Какой кофе предпочитаете?
- Эспрессо. Без сахара и молока.
- Ваше желание, и я повинуюсь.
Пока я вожусь с джезвой и плитой, незнакомец усаживается прямо за стойку, на один из высоких стульев, пристроив на другой свою сумку.
- Что-то еще?
- Двойную порцию того, чем так прекрасно пахнет даже на улице. – Его губы складываются в легкую улыбку. – И разговор.
- Первое прямо перед вами. – Указываю на поднос с булочками. – А вторым попробую занять вас сама. Не против?
- Совершенно.
А глаза у него зеленые. Ни какой зелени травы или моря, как любят описывать цвет глаз творческие люди, его глаза слишком мутные для таких возвышенных названий. Болотистые, я бы сказали.
Варка кофе требовала моего постоянного внимания, поэтому разговор завязался только тогда, когда на столешницу перед незнакомцем с легким бряканьем опустилась небольшая чашка кофе.
- Запах восхитительный.
- Благодарю. – Около чашки появилась тарелочка, на которую я выложила пару булочек.
- Честно говоря, увидев работающую ночью кофейню, я сперва подумал, что у меня галлюцинации, а потом, разобрав в воздухе запах кофе и ванили, решил зайти.
- Так всегда. Многие заходят просто для того, что бы проверить, не исчезнет ли это заведение, после того, как путешественник переступит порог.
- Значит, я мало отличаюсь от других. – В его голосе мне послышалась печаль, а я не люблю, когда люди вокруг меня грустят. Что ж, развеем?
- Не скажите. – Качаю головой. – Каждый человек не похож на всех остальных. Каждый. Так что все эти рассуждения про общие массы, одинаковых людей – чушь, придуманная психологами.
- Зачем же психологам это придумывать?
- А что бы было о чем разговаривать с пациентами. – Усмехаюсь. – Каждый человек отличается от другого. Хоть чем-то, но отличается. Бывают люди похожие, не спорю, но сливающихся друг с другом людей нет, не было и не будет.
- Интересный подход.
Он пьет кофе, а я молча протираю стаканы, прислушиваясь к болтовне своих завсегдатаев.
- Знаете, а вот мне недавно сказали, что мне не хватает индивидуальности, что я, как все, и что я даже хуже – я и есть все. – С какой-то горечью выплюнул этот странный человек эти слова.
- Чушь. Полная. Собачья. Бульдожья. Бультерьерья. Любой индивидуален, другое дело, если он эту индивидуальность прячет, не желая показывать. Вы прячете?
Пауза. Задумчивая.
- Вообще-то нет, но... не всегда показываю вои тайны людям. Может поэтому?
- Вполне может быть и такое. Порой, не находя в человеке загадку или зацепку для взгляда мы можем в нем разочароваться и признать его всего лишь одним из…
- Так что, выходит, я сам виноват, что меня так назвали?!
Он злится и раздраженно ставит чашку на столешницу. Недопитый кофе ударяется в стенки, желая выплеснуться наружу, но попытка проходит даром и он успокаивается. И кофе и незнакомец. Но мне новые вспышки не нужны, поэтому вместе с подтверждением приговора тут же выношу и помилование:
- Выходит, виноваты. Чтобы тебя считали интересным, нужно быть интересным. А вы, поверьте, очень интересный человек и очень необычный, что привлекает.
- Почему вы так читаете?
- Не побоялись зайти в место, которое не может существовать, не побоялись говорить на больную для вас тему с незнакомым человеком и говорили в очень интересной манере.
- Спасибо. Насчет первого и последнего замечания я промолчу, но вот второе… Видите ли, порой случайный и временный собеседник ближе, чем старый знакомый, просто потому что…
- …ваши Судьбы никогда больше не пересекутся, и все сказанное тобой он никогда не сможет применить во вред тебе же. Угадала?
- Точь-в-точь. – Он допивает кофе.
- Будешь еще что-нибудь?
- Нет, спасибо. Ты лучше скажи, что это за стихи вырезаны на столешнице? – Он проводит раскрытой ладонью посамолично мной вырезанным строчкам
- Прочитать, не можешь что ли? И это не стихи. – Чуть приподнимаю левую бровь – фокус натренированный ни одним днем учебы.
- Разве? А, ну да. Прочитать могу.
И прочитал, что не странно:
- «На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе?». К чему это написано?
- К тому, чтобы спросить ответ у бармена. – Улыбаюсь.
- А ты раздаешь ответы всем жаждущим?
- Нет. Как я могу знать ответы на чужие вопросы? Это невозможно. Я всего лишь сталкиваю человека с того места, где он застрял в решении какой-то проблемы. Перейдя на другое место, нередко люди сами находят ответ. Находят быстрее, чем нашли вопрос.
- Как толкаешь? – С интересом интересуется он. – Коленом под зад?
- Так тоже приходилось. Может и тебя толкнуть? – Я с готовность высунулась из-за стойки.
- Не надо.
Мы смеемся и пьем кофе. Я наливаю ему еще одну чашку, он и не думает отказываться, подло стаскивая булочку прямо с подноса. Я делаю вид, что не замечаю, но затаиваю обиду и, через несколько минут у гостя с пальца пропадает плетеное серебряное кольцо. Он смеется и требует вернуть пропажу, обещая заплатить за булочку. Кольцо тут же оказывается на блюдце, около недоеденной булочки. Мы смеемся, и парень просит научить его этому фокусу. Несколько минут я пытаюсь объяснить ему суть своих действий, в конце которых он раздраженно махает руками и просит меня помолчать. Мы снова смеемся.
За разговорами время летит незаметно, вот ушли и Али с Екатериной Степановной, и забежавший проведать меня Павлушка. А мы с гостем болтаем и болтаем на разные темы, и эти темы, наверное, уже на нас обиделись и зареклись иметь с нами дело, но мы подло продолжаем на них болтать. Вот такие мы нехорошие.
Разговор поневоле прерывается, когда мы оба слышим звон дверных колокольчиков и поворачиваемся к двери. Никого. Дверь открыта, но не перед ней, не за ней никого нет.
- Что это такое?
- А эта Степашка – приведение местное. Он так дает понять, что пора закрываться.
- Приведение? Настоящие? – Парень округляет глаза.
- Самое что ни на есть настоящие. Так что придется нам с тобой покинуть сие благостное жилище.
- Ладно.
Он безропотно отсчитывает деньги за выпитый кофе и съеденные булочки, при этом замечая:
- Если бы не запах булочек, я бы и не зашел. Люблю ваниль. И еще, знаешь, за что тебе спасибо?
- За что? – Мне, правда, интересно.
- За то, что не спросила имени. Порой наши имена лишь все портят, накладывая какую-то обязанность.
- Абсолютно согласна. Поэтому, пожалуйста.
Я закрываю кассу, отключаю все электроприборы, запозднившийся гость помогает мне протереть столы и перевернуть стулья. Наконец, я щелчком пальцев выключаю свет, и мы выходим на улицу. Он ждет, пока я закрою дверь и включу сигнализацию, а потом спрашивает:
- Тебе куда?
- На восток. – Я махаю рукой в сторону, где начинает медленно вставать солнце, окрашивая небо над крышами в золотистый свет.
- Не повезло. Мне на запад. Ну, что, прощай?
- Прощайте и здравствуйте. Как всегда.
Он подмигивает мне и, развернувшись, уходит на запад, там, где все еще тьма. Я прислушиваюсь. Его шаги просты и легки, а значит, моя работа сделана. Пора и отдохнуть.
Я улыбаюсь высунувшемуся из-за дерева Степашки и иду на Восток, туда, куда скоро придет солнце. А мы с ним давние знакомые и найдем чем друг друга занять.
В крайнем случае, завалюсь спать.
Спасибо за внимание.
18:57 1 марта 2007 год.
Простые волшебные книги
читать дальше- Ты когда-нибудь читала книги фентэзи?
- Конечно. – Лиза подняла глаза от стойки и недоуменно воззрилась на меня. – Я их обожаю. – А что ты спрашиваешь?
- Просто подумала…Ты никогда не задумывалась, что это такое, фентэзи и зачем оно нужно?
- Ну… задумывалась конечно, но ничего путного не надумала. А ты?
- Надумала. Путное или нет, не знаю, путем эти мысли я не измеряла.
- А ну, ка, - Лиза оживилась – расскажи.
Я довольно щурюсь и вытаскиваю из духовки противень с булочками. Они, к слову, получились загляденье – золотистые, круглые, с небольшими потеками крема. Такие булочки прекрасно подходят к свежее сваренному кофе. Здесь главное сначала вдохнуть аппетитный запах, прикрыть глаза, сделать небольшой глоток кофе и замереть на несколько секунд. В таком случае запах ванили смешивается со вкусом кофе и получается просто волшебное созвучие. Булочку следует есть маленькими кусочками, запивая их кофе, а иначе все впечатление испортится.
Я выложила булочки в вазу и махнула рукой посетителям кофейни. Некоторые недоуменно сощурились, другие радостно заулыбались и отодвинули стулья – к кофе одна булочка полагалась бесплатно, только знали об этом не все.
Понаблюдав за пустующей вазой, я повернулась к Лизе.
- Вот представь себе на минутку, что всякая написанная книга уже осуществилась или только собирается осуществиться. Тогда получается, что и вся наша русская фантастика – клубок вероятностей, которые в принципе могут осуществиться. Что скажешь?
- Но не могут же они все, и сразу осуществиться, ведь часто эти книги противоречат друг другу.
- Правильно подмечено. Поэтому я бы назвала фентэзи «возможными вероятностями». Книга может исполниться, только если написана правильно и то только при поддержке людей. Мы же самые настоящие Вершители, сами вершим свое будущие.
- И что ты этим хочешь сказать?
- Фантастика в принципе создается для того, чтобы человек посмотрел на свое возможное будущие, понюхал его, потыкал в него пальцем, а вдруг шевельнется, и решил нужно оно ему или нет. Ведь вся эта фентэзюха, в принципе, является нашими мечтами.
- Ну, здесь ты, наверное, права. Но только что ты толковала об исполнении книги? Ты на самом деле веришь, что все написанное… ну, например в «Спекторе» Лукьяненко осуществимо?
- А почему нет? Может быть не здесь и не сейчас, а там и потом, но осуществимо. Миров же много, и что невозможно здесь, возможно там. Иногда, конечно, миры пересекаются, поэтому не удивляйся, если встретишь на улице человека в мантии или дракона во фраке.
- Дракона во фраке? – Лиза хрюкнула от смеха. – Откуда ты это вязала?
- Сама видела. – Я улыбнулась подошедшему клиенту, выслушала заказ и поставила на плиту джезву.
- Видела? Ты? – Лиза в шоке. Я, ясень пень, довольная донельзя.
- Конечно я, и конечно видела. Вполне себе мирный дракон, видимо на прием к кому-то собирался, даже время у меня спросил.
- А ты? – Лиза и не думает сомневаться в моих словах, потому что знает, что вру я редко и для дела.
- Сказала, а так же посоветовала пройти по парку, чтобы не оборвать провода на дороге. Дракон, знамо дело, расшаркался, подарил мне цветок и удалился куда-то в сторону Площади Мира.
- Ну, ничего себе! Как это тебе угораздило?
Я пожимаю плечами. Как-то угораздило, я откуда знаю?
В кофейне много народа, каждый столик занят, даже за стойкой сидит какой-то человек, а на его стуле висит черный плащ без капюшона. Девочки еле успевают заказы выполнять, плита не остывает ни на мгновенье, запасы морожено подходят к концу, вроде бы Сашка уже убежал в магазин. Сейчас на улице жара и к чашке кофе люди требуют либо холодной воды, либо мороженного. Почему-то особой популярностью пользуется пломбир с шоколадной крошкой. Не знаю почему.
- Позвольте ответить на ваш вопрос, Елизавета.
Я поворачиваю голову. Говорил тот самый человек за стойкой. Я пригляделась к его лицу – безусое, с красивыми голубыми глазами и четко очерченными скулами. Светлые волосы доставали до воротничка белой рубашки, но были будто бы неровно отрезаны. Справа пряди были на два пальца короче, чем слева.
- На вопрос? – Лиза хмурится и непонимающе смотрит на меня.
- Как угораздило вашей подруги повстречать дракона во фраке. Вы же хотите знать ответ?
- Хочу. Но вы откуда его знаете, если не знаете мою подругу? – Лиза не верит посетителю, я же смотрю на него с нескрываемым интересом.
- Мне и не обязательно знать ее, чтобы знать ответ.
- Ну, так расскажите, - прошу я, - а то со мной вечно что-то происходит, а я не знаю, как это «что-то» объяснить.
- Понимаете, Елизавета, в вашем мире есть много чудес, много волшебных животных, много фей и эльфов, но вот только люди разучились их видеть. Они видят машины, поезда, станции метро, самолеты, еду у себя в тарелке, телевизор и видеомагнитофон. Но в упор не замечают вампира прикорнувшего на соседнем сидении в ночной электричке, красавицу нимфу, купающуюся в озере, дракона спешащего на ужин к другу-колдуну. Люди разучились видеть, научившись смотреть.
- Так выходят, что все персонажи фентэзи книг рядом, среди нас, но мы их просто не замечаем? – Восхищенно спрашивает Лиза. Ее вообще легко восхитить волшебными историями из человеческой жизни.
- Конечно. Человек может говорить с незнакомцем о повышении цен на нефть, но ни в жизнь не заметит у этого незнакомца длинный петушиный хвост. Люди вообще в последнее время ослепли. Некоторые, правда, еще подают надежды, замечают неясные тени, читают невнятные знаки, разговаривают во сне на мертвых языках – эти люди основа. На них все и держится. На таких как вы. – Незнакомец указал рукой на меня.
- Я не слепа? – Мне на самом деле интересно.
- Да. – Он хитро улыбается. - Несмотря на то, что носите очки. И все, потому что вы плохо смотрите, но, несмотря на это, отлично видите. Да и Знать вы умеете, в отличие от большинство остальных. – Он подмигивает мне, и я улыбаюсь. - Скажите прямо, вас удивило появление дракона на центральной улице города?
- Удивило, конечно, но на самом деле это было самим собой разумеющееся, дракон не был лишним, он отлично вписывался в пейзаж. – Я пытаюсь обрисовать фразу руками, но собеседника устраивают и слова.
- Правильно. Я уверен, что под настроение вы сможете даже услышать сплетни русалок на берегах Невы. Они, в последнее время часто вылезают погреться.
- Нужно будет послушать. – Серьезно киваю. Разговор кажется бредом, но, несмотря на это, «прекрасно вписывается в окружающий пейзаж». – Скажите, а я была права, другие меры существуют и иногда пересекаются с нашим?
- Правы вы, правы. – Незнакомец допивает кофе и протягивает деньги. Я пробиваю по кассе чек и отдаю ему сдачу. – Миры вообще похожи на синусоиду и косинусоиду, в некоторых местах они сливаются, в других расходятся на дальние расстояния. В некоторые дни в Питере невозможно найти ни одного самого завалявшегося демона, в другие мелкие феи прячутся от дождя в куртках прохожих. Так, что учитесь видеть девочки, и не разучивайтесь смотреть. Оба этих качества, прекрасно облегчают жизнь. Поверьте мне.
Он кивает нам головой, набрасывает на плечи плащ и выходит из кофейни. И я могу поклясться, что исчез он раньше, чем дверь захлопнулась за его спиной. Точнее за крыльями.
- Э-э-э-э… а что это было?
- Не знаю, Лиз, но кажется мне, мы на досуге с тобой прекрасно прочистили уши.
Лиза мотает головой и уходит на зов очередного клиента, а Степашка тайком выглядывает из-за стойки и махает мне рукой. Дескать, права, ты права, нов следующий раз, когда уведешь моего деда, не забудь передать привет.
Не забуду, Степашка. Теперь не забуду.
22:10 11 августа 2007 года
Зимняя сказкачитать дальше
За окном воет вьюга. Уже третий час воет, между прочим. И все не утихает. Зловещие завывания ветра то усиливаются, походя на страшный рев, но утихают, становясь не более различимы, чем шепот на стекле. Все подходы к кофейне были перекрыты снежной насыпью высотой в добрые пол метра. Сашка попытался выйти, чтобы хоть как-то очистить дорожки, но, провозившись по колено в снегу минут десять, вернулся обратно, заявивши, что он конечно герой, но не самоубийца и замерзать не собирается. Он был прав - термометр за окном грозно понижал столбик ртути до метки -25С и останавливаться явно не собирался, а в кофейни было тепло, тихо и уютно. Из динамиков доносилась еле слышная песня «Вереск». Да… ждать уж недолго, безжалостный снег, что позади я оставил, укроет…. Укроет все своей пеленой недолго сна. Потом наступит пробуждение, но снег, все-таки сможет усыпить уставшие за лето землю и деревья. Хвала ему.
Небо было укутано облаками, которое гнал куда-то несмешник-ветер, но на улице все еще было немного светло, наверное, из-за белого-белого снега, которые отражал даже малый свет и рассеивал его по округе.
Мне было грустно. Я сидела на широком подоконнике и смотрела в окно. Прямо на моих глазах мороз рисовал на прозрачном стекле, пока еще только у рамы, узоры, которые и самая умелая пряха не создаст из мотка шерсти. А мороз может, он же Мастер, ему положено создавать такую красоту. У меня в груди будто бы поселился какой-то маленький зверек то и дело шевелящийся и поднимающий голову. Что там хозяйка, не надумала ничего путного? Нет, ну ладно, тогда. Хотелось что-то делать, но я не знала что, хотелось что-то говорить, но невозможно было подобрать слова, хотелось танцевать, но тело не хотело исполнять движения. Оставалось только сидеть у окна и ждать.
«Я влюбилась в тот силуэт запредельный, отразившийся в гладе оконного льда».… О, песня уже успела смениться, а я и не заметила. А вот силуэт заметила, еще бы, черное пятно в белой пелене метели.
Силуэт приблизился, видимо привлеченный светом фонаря, который пробивался даже сквозь туман метели и остановился прямо перед окном, на подоконнике которого сидела я.
«Ах, зачем мы молчали, отражаясь, друг в друге, ах, зачем мой герой оборвал эту нить»…
Фигура подняла руку и притронулась рукой в меховой перчатке к стеклу. Я заметила промелькнувшую на лице улыбку и блеск в глазах. А еще ухмылку в густую городу.
Я тоже подняла руку и прикоснулась к стеклу. С моей стороны оно было теплым. Странник еще раз улыбнулся и прищурился. Морозный узор тут же поднялся от рамы окна вверх по стеклу и полностью закутал его в свою прекрасную шаль. Я улыбнулась и отняла руку. Сквозь узор невозможно было рассмотреть фигуру, но я могла поклясться, что она двигается в сторону от кофейни. И не оставляет следов не снегу.
«Непонятная тоска, ветер гонит облака на распятие дорог - то ли выбор то ли рок, то ли Дьявол, то ли Бог»
00:41 25 августа 2007 года
@темы: Мысли вслух, Творчество